Дмитрий Ковпак - Без паники! Как научиться жить спокойно и уверенно

Примерами вторичных выгод от тревожных расстройств могут являться такие факторы, как привлечение внимания, любви, тепла и заботы близких людей, удерживание близкого человека рядом, манипулирование его поведением и наказание путем провоцирования чувства вины. Вторичными выгодами также могут служить вызывание жалости и сочувствия окружающих; защита от тревоги, связанной с недостатком уважения и любви; перекладывание ответственности, уклонение от обязанностей, бегство от проблем. Кроме того, вторичными выгодами являются получение внутреннего права следовать своим желаниям и доказывание несправедливости мира в лице окружающих. Многие вторичные выгоды основаны на психологии жертвы — желании проявлять жалость к себе. Такому поведению часто сопутствуют фразы из серии: «Видишь, до чего ты меня довел!», «Я больше не могу здесь работать!», «Не трогайте меня, я болен!» Зачастую состояния, связанные с тревожностью, воспринимаются как способ избежать проблем, снять с себя ответственность и получить желаемое, несмотря на то что данный способ странный и доставляет массу неприятных ощущений. До тех пор пока человек использует невроз в качестве совокупности вторичных выгод, его будет сложно преодолеть. Поэтому тревожному человеку полезно чаще задаваться вопросом: «Что мне даст новая жизнь без тревоги и симптомов? Что меня в ней устраивает, а что — нет?», «Как я могу получать желаемое и удовлетворять свои потребности здоровым путем?»

В переводе с греческого агорафобия дословно означает «страх рыночной площади». Подобные страхи были описаны еще в Древней Греции, Древнем Египте и шумеро-аккадской цивилизации Древней Месопотамии. Столь древние описания тревожных расстройств наводят на мысль, что человек способен самостоятельно преодолевать свои страхи. Так ли это? Действительно, не стоит недооценивать наши возможности, ведь психотерапии, как говорится, сто лет в обед: ключевым для нее является 1895 год, когда увидела свет книга Зигмунда Фрейда и Йозефа Брейера «Исследования по истерии». А люди тысячелетиями страдали разными видами тревожных состояний, из которых как-то выбирались. И соматические врачи прошлого описывали психологический компонент таких состояний.

В 1871 году немецкий врач Карл Вестфаль в одной из своих работ впервые использовал термин «агорафобия», подробно описав ее проявления. При этом Вестфаль исключительно точно передает симптомы панического приступа, делая акцент на ведущем значении тревоги. Десятилетием ранее его коллега по врачебному цеху Вильгельм Гризингер тоже описывал специфические состояния дурноты, правда, связывая их с необычными приступами эпилепсии, которые, как он считал, могут проходить почти незаметно. Длительные промежутки между такими «тихими» припадками, характеризующиеся чувством тревоги, дискомфортными ощущениями в животе, учащенным сердцебиением, онемением конечностей и головокружением, Гризингер также связывал с эпилепсией. Через несколько лет для описания этого синдрома стал использоваться термин platzschwindel, дословно переводящийся как «головокружение на площади» и обозначающий ощущение дурноты, возникающее при нахождении человека в открытом многолюдном пространстве. Однако австрийский врач Мориц Бенедикт, использовавший данный термин, связывал описываемое им состояние с дефектом глазодвигательных мышц.

Ибн Сина, также известный под именем Авиценна, говорил: «Нас трое: ты, я и твоя болезнь. На чью сторону ты станешь, тот и победит». Поэтому психотерапевт не поможет человеку с тревогой, если тот не будет активно участвовать в процессе, изучая то, что приносит ему пользу, и формируя полезные навыки за счет обучения. Итак, тревожные расстройства — это не только современная проблема, но и трудности, с которыми люди регулярно сталкивались во все времена. Правда, сейчас у человека появилось больше возможностей задуматься о качестве жизни и разобраться в себе, ведь еще сто лет назад шахтеру или рабочему на заводе было просто некогда думать о том, что его беспокоит. А когда беспокойство проявлялась в периодах между работой, он мог гасить его скорее не разрешением проблемы, а отвлечением, в том числе бытовыми жидкими транквилизаторами. В то же время иногда человеческий ум, обращенный к поискам проблем, как мы неоднократно замечали, приводит к другим проблемам и даже, цитируя классика, к «горю от ума».

Во все времена были люди, считавшиеся местными сумасшедшими, которые уходили в скиты и катакомбы, стояли на столбе на одной ноге. После чего возвращались к обычной жизни и говорили такие удивительные слова, что у слушавших челюсть сильно смещалась книзу. Но почему эти, казалось бы, сумасшедшие достигали удивительной трансформации? Потому что обнаруживали причинно-следственные связи за счет длительной внутренней работы над собой. Такого рода осознание — глубинная способность, являющаяся нашей неотъемлемой частью и отличающая нас от мира живой и неживой природы. Более того, люди имеют склонность и к патогенезу, и к саногенезу: мы можем не только себе навредить, но и, помочь. И многие современные направления когнитивно-поведенческой психотерапии опираются на механизмы, описанные в древних учениях, в том числе буддийские и даосские практики, о которых мы подробно поговорим ближе к концу книги.

Итак, человек способен на многое, но часто недооценивает себя, не работает над собой, ленится, занят рутиной. Однако его ресурсы действительно широчайшие и глубочайшие: он может вредить себе бесчисленным количеством способов, но способен и помогать. Основатели когнитивно-поведенческой психотерапии Альберт Эллис и Аарон Бек говорили, что если у человека хватает когнитивных способностей, чтобы запутаться, у него есть, как минимум, те же ресурсы, чтобы выйти из когнитивного лабиринта. Если вы знаете, как дойти до станции метро, одновременно у вас есть знание, как туда не попасть, которое особенно пригодится в случае, если возле станции вас поджидают нехорошие люди. Это и есть саморегуляция на более высоком уровне осознания. Поэтому тревожные расстройства — проявление грандиозного потенциала психики. Ведь для того, чтобы человек так сильно себя тревожил, требуются недюжинные когнитивные способности, хотя направляются они, к сожалению, как мы уже замечали, против самого себя.