Тобиас Эш - Код самоисцеления. Как голова может вылечить тело [litres с оптимизированной обложкой]

К сожалению, эта совместная работа мыслей и чувств может идти и в другом направлении – например, при воспоминании о приступе гнева, своего или чужого. В этом случае психическое сопереживание также посылает телу сигналы и, вероятно, заставляет наше сердце биться быстрее и беспокойнее.

В этих небольших примерах уже отражены культурные различия, духовные традиции и медицинское принципиальное понимание, а все вместе сказывается на нашем мышлении, ощущениях и действиях каждый день. При этом у нас был и до сих пор имеется сходный подход, который за последние 200 лет оттеснен в сторону: например, практика натуропатии. Мы позволим себе вкратце пробежаться по нашей истории, но для начала рассмотрим различия в точках зрения западной и восточной культуры.

Западный подход нам хорошо знаком. Наша медицина испытала сильное влияние естественных наук: здесь все построено на измеримых базовых значениях, на точных данных и фактах, а внимание уделяется исключительно процессам, протекающим в нашем теле. Будучи пациентами, мы представляем для врачей объект медицинского исследования; нас наблюдают и осуществляют с нами различные манипуляции. С точки зрения врача с Востока, пациент является и субъектом, и объектом одновременно. Здесь уже не проводят границ, не разделяют понятия «дух» и «сердце». Фокус внимания изначально направлен на ментальные процессы, из-за чего внутренний взгляд пациента, а также размышления составляют отличительные особенности традиционного понимания медицины.

Это заметно сдвигает центр тяжести в отношениях «врач – пациент», потому что пациенту не только оказывают поддержку, но и больше требуют с него, заставляя участвовать в процессе выздоровления и поддержания собственного здоровья. Помимо всего прочего, включенность пациента и следующая из этого субъективность ставят перед западной наукой неразрешимую задачу: обобщения невозможны; диагнозы пациентов едва ли можно сравнивать; по сути, нельзя даже учитывать «второе мнение», потому что сам пациент сильно влияет на свой диагноз.

Восточная медицина, напротив, более гибкая и открытая. Она рассматривает пациента как личность, учитывая его жизненную ситуацию и воспринимая все от «первого лица» (в отличие от «взгляда со стороны», принятого в медлабораториях на Западе), вместо того чтобы засунуть его историю болезни в уже выдвинутый ящик стола. Для такой открытости врачи должны прежде всего уметь слушать, и, как правило, восточные медики тратят значительно больше времени на сбор анамнеза, чем их западные коллеги. Возможно, благотворное воздействие во многом достигается благодаря такому вниманию, которое пациенты также учатся проявлять к своему здоровью.

Часто успехи восточных медиков при излечении хронических заболеваний не менее впечатляющи, чем на Западе. Если хронические болезни лечить только лекарствами, временами это приводит к рецидивам после их отмены. Так бывает со средствами, которые прописывают при нарушении работы сердечно-сосудистой системы, с противовоспалительными, болеутоляющими и психотропными препаратами. Как следствие, пациенты долго принимают различные препараты, а нередко их доза постепенно повышается. Хотя преимущество медикаментов в том, что они действуют относительно быстро, но рано или поздно появляются нежелательные побочные эффекты.

Надо признать, что здесь не всегда есть выбор, и мне бы не хотелось рисовать черно-белую, точнее, восточно-западную cхему лечения. Очень просто предаваться фармакологическому безумству. Спросите, что я принимаю сам, когда после интенсивных тренировок накануне вечером просыпаюсь утром с головной болью или с ломотой в суставах.

Мне приходит на ум кое-что другое. Наряду с осмотром врача или терапевта успешное исцеление в немалой степени зависит от того, насколько сам пациент умеет распознавать сигналы своего тела. Внимательность – основа всего. С одной стороны, доверие врача к пациенту и его сила исцеления, а с другой – доверие пациента к врачу и собственные силы больного.

Мы уже встречали в этой книге две стороны одной медали: стрессовая реакция и расслабление, потребность в удовлетворении любопытства и в защищенности, продолжительность интервала между болезнью и здоровьем, от саморегуляционных процессов на молекулярном уровне до принципиального понимания нашего хорошего самочувствия. Именно для восточной медицины характерен подход «и то и другое», при котором не делается различий между субъектом и объектом, манипулируемым и манипулирующим или между телом и духом, – то есть принцип инь и ян.

Мы тоже можем и должны задать себе вопрос: что для меня здоровье, даже когда я болен? Какой вклад я могу внести в свое выздоровление, пусть я пациент и мне требуется помощь? Какие полезные сигналы подают мне сбои в моем организме? Как получилось, что их трактуют совсем иначе, чем мы привыкли на Западе? Так давайте оставим привычку концентрироваться только на болезни, дадим больше пространства телу и духу, а также ресурсам и возможностям.

О темах внимательности и связанности мы уже говорили в этой главе. Еще в 80-е годы прошлого века Аарон Антоновский (1923–1994) ввел понятие «салютогенез». Израильский социолог не только исследовал патогенез, то есть то, что делает нас больными, но и задался вопросом, как возникает здоровье и как оно сохраняется.

Удивительным образом концепция салютогенеза до сих пор подвергается сомнению (хотя меньше, чем раньше). Не в последнюю очередь это происходит из-за неверного представления, будто бы она дискредитирует официальную медицину с лежащим в ее основе патогенетическим подходом к лечению. Но салютогенез никогда не противопоставлял себя патогенетическому подходу, а задумывался скорее для его расширения. Концепция Антоновского должна была стать моделью, которая наряду с предотвращением, ранним распознанием, устранением факторов и рисков, вызывающих заболевания (например, путем регулярного посещения дантиста или прививок от кори) и защитой от них предусматривала бы и другие действия. А именно: изучение обстоятельств, способствующих укреплению нашего здоровья, созданию или усилению ресурсов организма и уменьшению нагрузок на него (например, многосторонняя комбинация из здорового питания и физической активности или же тренировки внимания). Антоновский думал не только о предотвращении или только профилактике, а рассматривал оба этих фактора в связи друг с другом. Это имеет меньше отношения к идеологии, а больше – к прагматизму.

Попросту говоря, когда в одном случае концентрация на факторах риска, вызывающих развитие какой-либо болезни, приводит к желаемой цели, это прекрасно. Когда в другом случае к ней приводят защитные факторы, укрепляющие здоровье, это тоже неплохо. Для ученого речь шла о расширении своего и нашего взгляда на медицину в целом.