Тобиас Эш - Код самоисцеления. Как голова может вылечить тело [litres с оптимизированной обложкой]

Этот человек на протяжении всех семи лет, вероятно, каждый день вспоминал слова, которые я необдуманно произнес, стоя у его койки в больнице. Конечно, не каждый бы продержался так долго. Нам обоим повезло, что он не позволил себе раскиснуть на пути к поставленной цели. Но сколько трудностей и битв с самим собой ему пришлось пережить, хотя моя рекомендация научиться снова ходить и стоять после тяжелого удара звучала как пустяковая и незначительная задача. Слова могут оказать целительное действие, но могут и быть грубыми. Поэтому в руках врачей находится действенный инструмент влияния, и в то же время они наделены ответственностью и испытывают определенные риски, которые должны приниматься во внимание. Иногда требуется мужество. И совсем не зря говорят об «искусстве целительства», потому что в процесс нужно вовлекать не только понимание, но и эмоции.

Хотя способность врача налаживать связь и вести беседу – существенно важный навык, его развитие только отчасти включено в программу научного планирования при обучении или прохождении практики в медицинских учреждениях – то есть при общении с реальными пациентами. С этой точки зрения ни одному врачу нельзя поставить в упрек то, что он так и не выучился профессионально общаться с пациентами и не умеет передавать им свой интеллектуальный багаж: от него этого никогда не требовали. Как в случае с учебными курсами, на которых долгое время пренебрегали практической дидактикой ради теории, здесь наконец наверстывают упущенное. Но, конечно, изменения не могут произойти сразу.

Там, где общение между врачом и пациентом не удается, часто возникает атмосфера, которую мой коллега Геральд Хютер называет «духом насилия»: пары минут на пациента достаточно при осмотре, дополнительное время только повышает расходы, а ни о чем другом речи не идет. Больной – это прежде всего случай из профессиональной практики, одна или несколько цифр, фактор затрат, и только потом некий акт, и уже в самом конце – цельный человек. Такое описание утрировано (и большинство участников процесса не приветствуют такое положение вещей), но это одна из причин, почему все больше людей (особенно среди молодежи, выросшей с интернетом) скорее доверяют различным медицинским приложениям и доктору «Гугл», чем реальным работникам больницы. Это происходит также потому, что включить телефон и войти в сеть быстрее и легче, чем прийти на прием к врачу. Однако времена, когда слово «пациент» действительно обладало своим изначальным латинским значением «терпеливо страдающий», уже прошли. Данное обстоятельство нужно принимать во внимание, и в этом есть свои хорошие стороны. Пациенты хотят иметь больше информации. Они также хотят знать, что они сами могут сделать, чтобы снова стать здоровыми.

«Бог в белом» пострадал повсеместно, потому что был слишком возвышен, слишком непонятен и слишком отдален от пациента. Сыграло роль и другое обстоятельство: технологии в медицине обрели такое пугающее господство над нами, что многие пациенты прямо-таки робеют перед ними. Современная аппаратная медицина так же непонятна обычному пациенту, как исследование космического пространства. Кто осмелится противоречить ей? Кто может выдвинуть какие-либо аргументы против нее? Ведь тогда человек столкнется не только с гневом – со стороны врача, представителя страховой компании, работодателя, – но и пострадает ни за что! И все же было бы нелишне порекомендовать каждому пациенту при смутных сомнениях спросить своего врача: «Вы бы выбрали для себя это лечение или порекомендовали бы его своим детям?» Многие пациенты, к сожалению, не осмеливаются задать подобный вопрос, а врач исходит из того, что больному и так все понятно и пояснения не требуется.

Если дистанция между врачом и пациентом становится слишком большой, то создается атмосфера, которой мы должны всячески избегать: утрата доверия и чувство отверженности, беспомощность и безнадежность. В этих отношениях должен присутствовать обоюдный интерес, а пациент обязан принимать активное участие в собственном лечении [21] Без активного участия в собственном лечении у пациента может развиться выученная беспомощность. Подробнее про этот феномен можно посмотреть вот здесь: https://youtu.be/v9gPjGsktos (прим. науч. консультанта). . Это следует вовсе не из новой тенденции вовлекать покупателей и клиентов «в процесс», а по той простой и понятной причине, что это повышает ожидания пациента от самоэффективности. Она (вместе с другими факторами) определяет, насколько успешно человек справится со своей болезнью. Если пациент будет сидеть напротив сочувствующего врача и принимать решения вместе с ним, то это усилит его собственную способность к самоисцелению.

Можно было бы практиковать следующий подход: больше участия врача, меньше лекарств, то есть время и внимание вместо быстрого осмотра и выписки рецепта для аптекаря. Имеется в виду то внимание, которое не только учитывает анамнез, но и заставит врача отказаться от каких-либо мер, например от немедленной операции на колене или на позвоночнике, и посмотреть, как боли в спине или депрессивное состояние отреагируют на физическую нагрузку.

Участие в принятии решения усиливает способность к самоисцелению.

Наше здравоохранение поощряет лечение. Таково следствие внедрения стандартизированных процессов и сильной зависимости от расчетно-кассовой системы. Ожидание, бездействие и забота пациента о себе здесь изначально не предусмотрены, потому что их не так просто зафиксировать при помощи технических средств, в отличие от рецептов и доз лекарств. Впрочем, современная система здравоохранения неизбежно создает такие условия, когда врачи просто не могут не лечить, поскольку то или иное мероприятие, проводимое в рамках лечебного процесса, оправданно для них с экономической точки зрения. Речь идет об их собственном «выживании». Поэтому на первом месте стоят врач и аптекарь или тщательно выверенная арифметика выставления счетов, и только потом идет здоровье пациентов. Иногда излечение становится в каком-то смысле побочным эффектом.

Но не побочное действие лечения, а, наоборот, его основная функция должна доводиться до сведения пациента, чтобы он смог выработать индивидуальную и действенную позицию для оказания помощи самому себе. В оптимальном случае было бы неплохо создать этакий экспертный совет, состоящий из согласованной и слаженной команды, члены которой работают и сотрудничают на равных. Тогда благодаря прозрачности возникнут условия для создания доверительной атмосферы.

Максимальная прозрачность как инструмент исцеления – может ли это работать? Или прозрачность, открытость и честность приведут лишь к запутанности, непониманию, дополнительным заботам и страхам у пациентов? Здесь стоит упомянуть о проекте под названием «Открытые карточки», начатым в США в 2010 году (www.opennotes.org). Его результаты подтверждают практическую пользу от прозрачности. Проект был запущен моим коллегой профессором Томом Дельбанко – «Нестором» американской академической медицины. Будучи преподавателем Гарвардского университета, он остается ярым поборником равноправия, ратующим за улучшение отношений между врачом и пациентом. Мне выпала честь быть членом его команды непосредственно в месте реализации проекта, в Бостоне, и я до сих пор поддерживаю тесные связи с его участниками и слежу за его ходом.