Райан Холидей - Препятствие как путь

В письмах писали Deo volente — «с божьего изволения». Ибо кто знает, что произойдет?

Джордж Вашингтон отдал американской революции все, что имел, а затем сказал: «Всё в руке Господа». Генерал Эйзенхауэр писал жене накануне высадки союзников на Сицилии: «Сделано все, о чем мы могли подумать, войска готовы, все делают всё возможное. Остальное в руках божьих». Эти парни не были склонны пренебрегать деталями, но понимали — случится то, что случится. Из этого они и исходили.

Пора стать достаточно смиренными и гибкими, чтобы признать это и в нашей жизни. Всегда есть кто-то или что-то, способное изменить планы. И это не мы. Как говорится, «человек предполагает, а бог располагает».

Судьбе было угодно.

По воле небес.

Природа распорядилась.

Законы Мерфи.

Какую версию вы ни предпочтете — смысл один. Не так много изменилось с давних времен — древние просто больше признавали волю судьбы. Если уж мы сравниваем нашу жизнь с игрой, то придется использовать те карты, которые розданы. Или играть с теми очками, что выпали на костях. А гольфист сказал бы: «Играй мяч, как он лежит», — таково первое и незыблемое правило этой аристократической игры.

Жизнь предоставляет массу возможностей, массу способов оставить след — достаточно принимать людей и события такими, каковы они есть. Если события влекут вас, следуйте за ними, как вода стекает с холма — она ведь обязательно окажется у подножия, не так ли?

Поскольку вы достаточно сильны, чтобы пережить все, что случается, и в любом случае ничего не можете сделать, смотрите на достаточно масштабную картину в течение длительного времени, и всё, что вам придется принять, всего лишь незначительный всплеск на пути к вашей цели.

Мы равнодушны, и это не слабость.

Как когда-то сказал английский философ Фрэнсис Бэкон, чтобы повелевать природой, нужно ей покориться.

AMOR FATI — ВОЗЛЮБИ СУДЬБУ

Моя формула для величия человека есть amor fati: не хотеть ничего другого ни впереди, ни позади, ни во веки вечные. Не только переносить необходимость, но и не скрывать ее… любить ее37.

Фридрих Ницше

Однажды 67-летний Томас Эдисон вернулся домой раньше обычного. А после ужина в дом влетел человек: в лаборатории пожар! На подмогу в деревушку Менло-Парк уже примчались из близлежащих городков восемь пожарных расчетов, но справиться с огнем не получалось. Лаборатории и организованному промышленному производству было почти четыре десятка лет, на протяжении которых здесь проводились самые разные опыты, в том числе и с горючими химикатами. Зеленые и желтые языки пламени вырывались из окон, угрожая дотла уничтожить империю, строительству которой Эдисон посвятил свою жизнь.

Ученый спокойно, но быстро приблизился к пожару, пробившись сквозь толпу зевак и удрученных сотрудников. Подошел сын, Томас-младший, и отец сказал с детским восхищением: «Зови мать и ее подруг. Такого пожара они никогда больше не увидят».

Что?!

Изобретатель велел сыну не беспокоиться: «Мы просто избавились от лишнего мусора». Такая реакция удивительна, но если задуматься, то другой и быть не могло. Что Эдисон мог сделать? Разрыдаться? Разозлиться? Бросить все и отправиться домой? И чего бы он этим достиг?

Вы знаете ответ: ни-че-го. Поэтому он и не стал тратить время. Чтобы делать великое, нужно уметь переживать трагедии и неудачи. Любить то, что делаем, и то, что это влечет, — хорошее или плохое. Научиться находить радость в любом происходящем событии.

Конечно, в зданиях Эдисона был не только «мусор». В золу превратились бесценные записи и модели — пропали результаты многих лет исследований. Здания построили из огнестойкого бетона, но и он может сгореть, как выяснилось. К тому же строения были застрахованы лишь частично, и Эдисону и инвесторам возместили только треть ущерба.

Тем не менее изобретатель не был убит обрушившимся на него горем. Напротив, он воодушевился. Уже на следующий день сказал репортеру, что еще достаточно молод, чтобы начать заново: «Я пережил много подобных неприятностей. Они не дают скучать».

За три недели фабрику частично восстановили, и она заработала. Через месяц работники трудились в две смены, выдавая новую невиданную продукцию. Несмотря на потерю почти миллиона долларов ($23 миллиона в сегодняшних ценах), Эдисон благодаря своей энергии заработал в том году около $10 миллионов (в переводе на современные деньги — больше $200 миллионов). Он не только пережил серьезную катастрофу, но и восстановился, и эффектно на нее ответил.

Следующий шаг после того, как мы отбрасываем ожидания и принимаем происходящее, после понимания, что мы не всё (особенно плохое) можем проконтролировать, таков: полюбить все, что случается с нами, и принять это с неизменной радостью.

Это превращение того, что мы должны делать, в то, что мы делаем. Мы вкладываем свою энергию, эмоции и усилия, и они дают реальный результат. Мы говорим себе:

Тут надо что-то делать или смиряться? Я одинаково рад и тому, и другому.

Джеймс Джеффрис, великий белый боксер-супертяж, уже шесть лет как не выступал. И вдруг его пригласили на бой против Джека Джонсона, первого чернокожего чемпиона мира среди профессионалов — надо было наказать наглеца. Против Джонсона были и достойный противник, и зрители, но Джек наслаждался каждой минутой. Он улыбался, шутил, играл весь 15-раундовый поединок. А почему бы нет? В любой другой реакции нет никакого смысла. Ненависть за ненависть? Ожесточение было бременем толпы, и Джонсон отказался идти по этому пути.

Не то чтобы он терпел издевательства — просто вокруг них он выстроил план боя. На каждое ядовитое замечание из угла Джеффриса он отвечал ударом по сопернику. На каждую грязную выходку Джонсон реагировал насмешкой и нападением, но при этом не терял хладнокровия. Удачный удар рассек ему губу, но он продолжал улыбаться — кривой, чудовищной, кровавой, но все равно веселой улыбкой. С каждым раундом он выглядел все счастливее и дружелюбнее, а Джеффрис все больше злился и уставал, теряя волю к борьбе. Впервые за карьеру он оказался в нокдауне, а в 15-м раунде бой был остановлен. Джек Джонсон победил. У Джеффриса это был последний официальный бой.

В худшие моменты жизни представляйте Джонсона — спокойного, контролирующего ситуацию, искренне наслаждающегося возможностью проявить себя, показаться людям — и неважно, желают они ему успеха или нет. Каждое замечание получало адекватный ответ — соперник сам рыл себе могилу. Джеффрис оказался на полу, и в силе Джонсона сомнений не осталось.

Тот бой описал романист и журналист Джек Лондон:

«Никто не понимает его, этого человека, который улыбается. История этого боя — это история улыбки. Если какому-нибудь человеку и случалось побеждать чем-то не более утомительным, нежели улыбкой, то это сделал сегодня Джонсон».