Мартин Робинсон - Быть мужчиной

Быть в этой ситуации «принимающей» стороной куда сложнее, чем кажется. Да, возможно, вам понадобится гора, чтобы забраться на нее и там поговорить, но что случится потом? Что, если мягкость, взаимопомощь, страхи и слабые места проявятся не только в разговорах, но и на каждом шагу этого опасного пути?

Наш жизненный опыт состоит из больших истин, видимых издалека, и маленьких сложных взаимодействий. Любой выбор — результат напряженных трений между старыми ценностями и новыми формами, желанием и возможностью, принятием и риском. Это и есть сама жизнь. Никто в действительности не знает точно, насколько нас определяет генетика, а насколько — личный опыт. Но, без сомнений, мы можем попытаться взять судьбу в свои руки, а эволюция пускай делает свое дело. В конце концов, вся жизнь человека — это поиск чего-то большего, лежащего за пределами данного природой. Да Винчи, Оскар Уайльд, Стивен Хокинг, Майкл Джордан… Что такое подлинное упорство, как не стремление сломать границы обычного человеческого существования?

Когда мы наконец пробились через охрану «Арены О2» внутрь, все стало другим — и все стало как надо. Звук дробил кости черепа, красные вспышки выхватывали из тьмы смеющиеся лица и вводили в исступление дергающиеся тела; в этот момент то ли музыка, то ли игра теней высвободили мое желание раскрыться. Причина точно не в алкоголе — здесь был только один бар, на расстоянии семи мужчин от меня; смогу ли я отдаться этому месту без жидкой поддержки? Но что-то вытащило меня из кокона сомнений и бросило в толпу.

«Мы друг другу нужны, мы друг другу верны…» [19] Слова из песни Acquiesce группы Oasis. Прим. ред.

Хотя все мы пришли сюда якобы ради Лиама, на самом деле мы просто хотели побыть вместе. Мужчины то ли обнимались, то ли боролись друг с другом, проявляя агрессивную симпатию и оглушающе крича в ближайшие уши, — это была не то нежность, замаскированная под грубость, не то грубость, достаточно гибкая, чтобы позволить нежность. Не стоит воспринимать подобное с цинизмом, они действительно преобразились, забыв обычное позерство и стеснение.

«Может, это ты меня спасешь…»

Лиам исполнял, к счастью, старые хиты, и теплота, разливающаяся по залу, отдавала уютной ностальгией: мы словно вернулись в дни щенячьей юности, во времена до того, как мир взрослых мужчин сомкнул челюсти на горле каждого. Удивительно было смотреть на состоявшихся мужиков, поющих Stand by me («Останься со мной») и плачущих, словно из-за неудачного пенальти, — но почему бы и нет? По крайней мере чувства у них точно были, и если б о льшую часть жизни мужчины прячут их под жесткой оболочкой мужественности, понятно, что порой им требуется выйти на свободу — хотя бы в такой, заранее согласованной обстановке после восьми литров пива. И здесь эмоции заканчиваются? Не совсем, просто этот способ их проявления самый радостный и безопасный.

В такие моменты и после них можно говорить о будущем, обсуждать страхи и находить сочувствие. Неважно, замешаны тут вещества или нет, — по крайней мере такое времяпрепровождение все еще доступно мужчинам. Может, мужские компании и создают порой проблемы, подавляя открытое выражение эмоций, но в ключевые моменты они способны адаптироваться. Эти компании бывают дисфункциональными, однако, по словам Робина, их следует беречь. Я не видел никого из своих друзей в течение уже нескольких месяцев. Когда я вообще выходил куда-то в последний раз? В какой-то момент выпивание в компании друзей я сменил на выпивание в присутствии друзей и в конце концов перешел к одинокому пьянству. Однажды ты поднимаешь голову, а вокруг никого нет.

Возвращаясь в Шеффилд, я поднимался по склону одного из этих адских холмов в студенческом районе. Лил дождь, и я все ускорял шаг, пока не поскользнулся на листьях. Пара курящих у бара University Arms наблюдала за тем, как я собрал себя с земли и продолжил путь с вдвое меньшей скоростью. Мне срочно требовалась подкрепляющая кружка пива. Мужчины не падают. Все это знают.

Доктор Китти Николс ожидала меня в приемной Элмфилд-Билдинг. Китти, преподавательница социологии, — настоящий авторитет в области изучения мужчин и маскулинности: в рамках своей кандидатской диссертации она исследовала феномен стеба. Как вы понимаете, она одна из немногих, кто относится к стебу серьезно.

— У мужчин есть эмоции, но мы неправильно их считываем, — начинает Китти, когда мы заходим в ее кабинет.

Нам кажется, что мужчины не проявляют эмоций, но они делают это постоянно. Стеб — это способ выразить недовольство и другие чувства, поддержать диалог и дискуссии, которые мужчины, по их мнению, неспособны вести иначе. В гипермаскулинной спортивной обстановке или на рабочем месте мужчины используют стеб, потому что этот инструмент хорошо знаком обитателям подобных пространств. И я считаю, что с помощью этого же инструмента они способны добиться перемен.

Китти говорит, что ее особенно интересуют нюансы поведенческих стереотипов в мужских компаниях — то, как именно мужчины общаются в группе. Она росла в семье, где отец и брат увлекались регби, и когда на пацанскую культуру полился поток критики, по ее воспоминаниям, она была озадачена, так как видела все иначе. Мужские компании имеют плохую репутацию из-за царящих там «подначиваний», но это не нападения друг на друга; подначивания — это способ вовлечь, объединиться.

В моем регби-клубе мужчины использовали стеб, чтобы говорить о чувствительных вещах. Например, у одного из членов были серьезные психические проблемы, о которых все знали. И он рассказывал мне, что мог говорить о них, лишь когда кто-нибудь поддразнивал его. Это был их способ спросить: «Ты в порядке, готов поговорить об этом?» Так появлялось пространство для общения.

В мужских компаниях бывает и нездоровое поведение, но с ним можно бороться: совместный поход в туалет — не просто своеобразное подтверждение единства, принадлежности к мужской группе; когда один отказывается — это способ продемонстрировать несогласие и что-то изменить. Китти рассказала, как стала свидетелем интересной сцены на матче регби: кто-то отпустил гомофобный комментарий в адрес игрока, завязавшего волосы на затылке в хвост; остальные игроки заступились за товарища и заткнули гомофобу рот.

Я думаю, что мужчины пытаются измениться. Они сами выступают против недостойного поведения и нездоровых, токсичных «версий» мужественности. Не скажу, что это происходит постоянно, но мужчины явно стремятся к этому. Стеб гораздо сложнее, чем мы его воспринимаем. У мужчин есть различные способы общения и взаимодействия, которые позволяют им исследовать различные аспекты мужественности.