Дэмион Сирлз - Тест Роршаха. Герман Роршах, его тест и сила видения

Миннесотский многоаспектный личностный опросник, или ММЛО, впервые опубликованный в 1943 году, вырвался вперед Роршаха в 1975 году. Он состоял из 504 утверждений – 567 в модифицированном ММЛО-2, – с которыми испытуемому предлагалось согласиться либо нет, начиная с вещей, кажущихся тривиальными («У меня хороший аппетит», «Мои руки и ноги обычно достаточно теплые»), и заканчивая достаточно тревожными («Иногда в меня вселяются злые духи», «Я вижу вокруг себя вещи, или животных, или людей, которых другие не видят»). Этот тест мог проводиться с группой силами одного канцелярского работника и был очень легким в подсчете баллов. Каждая шкала ММЛО – шкала депрессии, шкала паранойи и т. д. – включала два списка связанных с ней вопросов. Итоговым результатом было количество утверждений из первого списка, на которые был дан ответ «Правда», плюс число ситуаций из второго списка, отмеченных как «Ложь». Это было быстро и «объективно».

Технически это означало только то, что этот тест не являлся «проекционным». Ответ «Правда/Ложь» на предположения «Некоторые люди считают, что трудно узнать, каков я», «Я жил неправильной жизнью» или «Многие люди виновны в плохом сексуальном поведении» не могли быть объективными в сколько-нибудь значимом смысле. Люди не желают или не могут объективно оценить сами себя, – самоописания часто оказывались лишь частично совпадающими с тем, что говорили об испытуемых друзья и родственники, или же с тем, что демонстрировало их поведение. Ответы не предполагалось воспринимать букально: ответы «Правда», данные на множество удручающих предположений, и «Ложь» – на множество комфортных, необязательно означали, что человек подавлен. Существовали шкалы для измерения того, был ли испытуемый склонен к преувеличению или лжи. Интерпретация результатов ММЛО также была искусством, требующим субъективного суждения. Однако обтекаемые термины «объективно» и «субъективно», несомненно, благотворно сказались на судьбе ММЛО.

В десятилетие после 1975 года тест Роршаха сместился в списке наиболее часто используемых в клинической психологии личностных тестов со второго места на пятое. Теперь он находился в тени как ММЛО, так и нескольких других проекционных тестов: рисования человеческой фигуры (обычно проводился с детьми), завершения предложения и теста «Дом – Дерево – Человек».

Результаты этих более ограниченных тестов говорили сами за себя. Рисунок человеческой фигуры с чрезмерно большой головой может указывать на высокомерие, а пропуски ключевых частей тела – дурной знак. Завершение предложения враждебными, пессимистичными или связанными с насилием словами – тоже. Таким образом, эти тесты более уязвимы для «управления впечатлениями», – испытуемые могли знать, как произвести впечатление, и преподнести себя так, как они хотели, чтобы их видели. Один полицейский из Нью-Йорка, проходивший тест «Дом – Дерево – Человек» в процессе трудоустройства, признался, что его друзья заранее предупредили: «На доме должна быть печная труба с выходящим из нее дымом, и, что бы ты ни делал, убедись, что ты нарисовал на дереве листья». Именно так он и поступил. Но, при всей своей непоказательности, эти тесты были быстрыми и дешевыми, что сделало их наиболее предпочтительными.

Рейтинги популярности среди тестов, обычно основанные на спорадических опросах с небольшой и не особенно разнообразной выборкой образцов, не так точны и надежны, как кажутся. Однако тенденция была понятна, – чернила в тот период были не в фаворе.

В этом новом окружении психологи, специализирующиеся на тестах, стали находить образовательную систему более привлекательной в качестве места работы, чем медицину. Страховые компании не желали выкладывать три или четыре тысячи долларов за всестороннее тестирование в больничной атмосфере – фактически психиатрические пациенты редко надолго оставались в больнице, – но школы продолжали платить за эту работу. То были не настолько обширные программы, как та, которую учредил колледж Сары Лоуренс в тридцатые годы, поскольку для таких программ существовали собственные процветающие отрасли – тестирование IQ и профпригодности. Вместо этого такие психологические тесты проводились с отдельными трудными подростками и детьми, которые обращались в школьные консультационные центры или были направлены туда для оценки.

Так что, поскольку Экснер продолжал развивать свою «всеобъемлющую систему», он расширил рамки своей деятельности. В 1982 году он посвятил дополнительный выпуск своего пособия детям и подросткам. Ответы ребенка на пятна Роршаха обычно означали то же самое, что и у взрослого, – утверждал Экснер (например, чистые ответы C и CF указывали на слабый эмоциональный контроль), однако нормы часто бывали разными. Многие из таких ответов были бы нормальными для семилетнего мальчика, но незрелыми для взрослого, в то время как выявленный у ребенка зрелый профиль взрослого человека указывал на «вероятный чрезмерный контроль, вызванный плохой адаптацией».

Экснер подчеркивал, что тест Роршаха весьма ограниченно применялся в случаях проблем с поведением, поскольку выводы теста не передавали напрямую информацию о поведении. Не существовало специальных оценок Роршаха, которые могли бы «достоверно определить ребенка, который начал играть на публику, или отличить подростка, склонного к правонарушениям». В таких случаях – особенно в тех, где поведение ребенка было обусловлено его окружением, – тест просто подсказывал типы психологических сильных и слабых сторон, работа с которыми могла благотворно повлиять на ход лечения. В самых распространенных случаях молодежные психологи имели дело со студентами, у которых возникали проблемы с успеваемостью, и тест Роршаха мог помочь определить разницу между ограниченным интеллектом, нарушениями неврологического характера и психологическими трудностями.

Многие из тех же рыночных сил, которые в семидесятые и восьмидесятые годы заставили клинических психологов обратить свои взоры на образовательную систему, подталкивали их по направлению к системе правовой. «Судебное тестирование» переживало огромный подъем: оценочным процедурам подвергались родители, спорящие о правах на детей, дети, подвергшиеся насилию, специалисты устанавливали психологический ущерб в личных судебных обращениях, компетентность и вменяемость участников уголовных процессов. Издание Экснера 1982 года включало несколько случаев, иллюстрирующих применение теста Роршаха при работе с детьми и в условиях юридического процесса.

Один из этих случаев описывал историю Хэнка и Синди, которые начали встречаться в старших классах школы и поженились в середине шестидесятых, когда Хэнку было двадцать два года. После двухнедельного медового месяца он отправился во Вьетнам, где прослужил год и был награжден за героизм, проявленный в Дананге. Первые три-четыре года после его возвращения были счастливыми для пары, но последующие – нет. К концу семидесятых их тринадцатилетний брак закончился разводом и дележом ребенка. Хэнк утверждал, что Синди психологически не подходит для того, чтобы получить опеку над их двенадцатилетней дочерью; Синди подала встречный иск с заявлением, что Хэнк был «психически жестоким» по отношению к ней и ребенку и что подвергать тестированию только ее одну несправедливо. Тестирование было запрошено для обоих родителей, а также для ребенка.