Дэмион Сирлз - Тест Роршаха. Герман Роршах, его тест и сила видения

Это была классическая провокация Уорхола, и его пятна выглядели великолепно, – он хорошо сумел совладать с дизайном Роршаха и надлежащим «пространственным ритмом». Он даже признал, что картины серии «Роршах» «обладали собственной техникой… Если плеснуть краской на холст, получится простая клякса. Так что, возможно, они получились лучше, потому что, делая их, я проявил усердие».

Благодаря Уорхолу чернильные пятна прочно вошли в художественный мейнстрим, и тем самым он придал им новое значение. Его пятна не балансировали на грани возможной интерпретации, как у Роршаха. Как написал один критик по случаю презентации 1996 года: «Это – абстрактные картины, не имеющие того ореола загадочной неясности и неопределенной глубины, который обычно висит вокруг абстрактного искусства. В картинах серии “Роршах” есть демократичное, зависящее от зрителя качество: вы можете увидеть в них что угодно, не существует “неправильных” ответов». И в конце концов, пятна Уорхола не несли психологической нагрузки, – они не пытались проникнуть в сознание зрителя, не были спроектированы, чтобы вызвать ответы Движения и чувство вживания в изображение. Ничто из этого не было, по словам Уорхола, «интересным». Просто смотрите на поверхность, говорили они, – и вот он я.

В истории пятен Роршаха Уорхол – отметка наибольшей дистанции между применением теста в психологии и чернильными пятнами в искусстве и популярной культуре. В отличие от научных и гуманистических интересов Германа Роршаха или работ Бруно Клопфера и влиятельного антрополога Рут Бенедикт, в отличие от анализа содержимого в 1950-е годы, от мотивов создателей «Бунтовщика без причины» или даже кризиса веры литературного доктора Брокау, Роршах Уорхола и Роршах Экснера не имели друг к другу никакого отношения. Уорхол не имел представления о том, как работает настоящий тест; Экснер же закрепил тест в количественной науке и не стремился придать ему широкую известность в популярной культуре.

Литераторы также лишили тест Роршаха всякой глубины. На удивление захватывающая книга поэта-экспериментатора Дэна Фаррелла The Inkblot Record собрала в себе ответы из пяти учебников по тесту Роршаха, которые автор просто разместил в алфавитном порядке. Все карточки, все испытуемые были объединены в своеобразную джазовую импровизацию, где время от времени раздавались крики души: «Крылья здесь, голова может быть здесь или здесь. Крылья раскрыты для полета. Крылья вытянуты вперед, уши, не могу сказать, с какой стороны это показано, все очень схематично. Жесткошерстный фокстерьер, вот его голова и усы, торчащие возле носа. Грудная кость птицы. Грудная кость птицы. Желания никогда не сбылись, но было весело притворяться. Мне хотелось бы иметь мать, но у меня нет, у меня никогда не было. Ведьминские шляпы. С большой бородой, большими глазами…»

Ответ за ответом, и никто больше не делал попыток докопаться до сути.

Когда разброс мнений вокруг теста Роршаха в психологическом сообществе достиг пика, говоря «Роршах», имели в виду Экснера. К 1989 году систему Экснера использовали в два раза больше психологов, чем методики Бека или Клопфера, поскольку она преподавалась в 75 % программ обучения тесту Роршаха, и с течением времени ее популярность продолжала расти. Казалось, Экснер сумел развернуть судьбу теста в обратном направлении. Съехав на пятое место в 1980-е годы, под конец ХХ века тест Роршаха вновь прочно закрепился на втором месте: он все еще шел следом за ММЛО, но проводился сотни тысяч и более раз в год в Соединенных Штатах и приблизительно шесть миллионов раз в год по всему миру.

В судебных процессах тоже преобладала система Экснера. В 1996 году он и его соавтор опубликовали короткую статью «Приветствуется ли тест Роршаха в зале суда?», в основу которой лег опрос психологов из списка для рассылки Экснера, выявивший, что тестирование по их системе, проведенное и рассмотренное более чем в 4000 уголовных дел, более чем в 3000 дел по вопросам опеки и примерно в 1000 дел о личном ущербе в 32 штатах и округе Колумбия, почти никогда не оспаривалось. Экснер заключил: «Вопреки тому, что могут утверждать люди, Роршах – желанный гость в зале суда». Однако возникал вопрос – должно ли так быть? Ведь законом регламентировалось качество доказательств, и в суде тест Роршаха сталкивался с этими стандартами. В 1993 году был принят стандарт Доберта: он требовал «научной объективности» доказательств, отказавшись от судебных традиций и привычки. Это привело к тому, что использовать систему Экснера в судах стали чаще, а не реже.

Как писал Совет по профессиональным вопросам АПА, когда в 1998 году Экснеру вручали награду за пожизненный вклад в науку, «он почти в одиночку спас тест Роршаха и вернул его к жизни. Результатом стало возрождение самого, вероятно, мощного психометрического инструмента, который когда-либо существовал». Экснеру было семьдесят лет, и всю свою жизнь он посвятил чернильным пятнам, которые захватили его в 1953 году. Его имя, как говорится в том же сообщении Совета, «стало синонимом теста Роршаха».

Это было верно для обеих сторон шедшей вокруг теста войны.

Вслед за Робином Доузом группа скептиков опубликовала в 1980-е и 1990-е годы ряд статей, обличавших экснеровскую версию Роршаха как ненаучную. Первый пик этой волны пришелся на 1999 год (всего через год после того, как Экснер получил свою награду), когда Говард Гарб из Министерства по делам ветеранов, которое было цитаделью психологического тестирования в сороковые, призвал ввести мораторий на использование теста Роршаха в клинических и профессиональных условиях до тех пор, пока не будет установлена достоверность его оценок. Его статья начиналась с той самой риторики, которая доминировала в дискуссиях о тесте и практически обо всем остальном: «Попытка решить, достоверен ли тест Роршаха, подобна взгляду на одно из его пятен. Результаты исследований неоднозначны, как неоднозначны и пятна Роршаха. Разные люди смотрят на исследования и видят разные вещи».

Второй пик начался в 2003 году, когда четыре самых ярых критика теста, включая Гарба, опубликовали книгу, в которой были сведены воедино все нападки на унифицированный Экснером тест Роршаха. Ведущим автором книги был психолог, который занимался пересмотром результатов теста Роршаха Роуз Мартелли, Джеймс М. Вуд, и этот труд, получивший название «Что не так с тестом Роршаха? Наука противостоит спорному чернильному тесту», начинался с описания случая Мартелли.

В книге представлена самая полная история теста Роршаха, она была завернута в упаковку, бьющую по чувствам, что было очевидно уже по названию. Трое из четырех соавторов опубликовали в том же году статью «Что так с тестом Роршаха?», придя к выводу, что «достоинства теста скромны, но подлинны», – но книга представляла все совсем в другом свете. Глава о будущем теста озаглавлена: «Все еще ждем Мессию». Подсчет слабых и сильных сторон Германа Роршаха как ученого был помещен в раздел «Просто еще одна разновидность гороскопа?», даже несмотря на то, что ответ на поставленный в этой главе вопрос таков: «Нет». Тест Роршаха подвергли критике за различные неудачи, но он получил похвалу за то, что оказался прав насчет связи между личностью и восприятием и опередил свое время, настаивая на групповых исследованиях и количественном подтверждении.