Джесс Хилл - Больная любовь. Как остановить домашнее насилие и освободиться от власти абьюзера

Когда школьный психолог рассказал ей о признании ее дочери, женщина обратилась в суд, чтобы прекратить контакты девочки с отцом. Но судья затребовал подтверждения обвинений, а для этого необходимо заключение независимого эксперта [146].

Таких специалистов обычно привлекают в сложных делах о назначении опеки, когда выдвигается обвинение в абьюзе. Их мнение имеет колоссальное влияние на решение суда. Обычно в этом качестве выступают детские психиатры или психологи, которых судьи считают честными и непредвзятыми. Объективность обеспечивается, помимо прочего, еще и тем, что специалиста выбирают оба супруга и сами оплачивают его услуги (если они не могут прийти к согласию, эксперта назначает суд). Эксперт пишет заключение о ситуации в семье, и с большой долей вероятности этот документ становится ключевым во всем деле. Чтобы вы лучше представляли себе степень его значимости, приведу такой факт. Стоит эксперту написать в рекомендациях, что не стоит доверять родителю, выдвигающему против своего партнера обвинения, как того сразу считают неблагонадежным, причем до такой степени, что иногда даже Legal Aid не берется представлять его интересы. Эта организация вообще обычно помогает лишь тем, у кого есть серьезные шансы на успех в юридическом споре. [19]

Огромное влияние на вердикт судьи оказывает заключение эксперта – психолога и психиатра, чей взгляд, по идее, должен быть абсолютно объективным и честным.

Для подготовки заключения специалист (или сотрудник суда, готовящий этот документ) опрашивает представителей органов опеки, полицейских, учителей в школе, проводит беседы с друзьями и родственниками конфликтующей пары. Разговор с каждым из ближайших родственников длится примерно час. Им задают вопросы о том, как обычно взаимодействуют родители и дети. В основу отчета ложатся рассказ об отношениях в семье, психологический портрет и прошлый опыт ее членов, особенности поведения каждого. С этих позиций оцениваются выдвинутые претензии, а в заключении выносится рекомендация для суда по поводу того, как наилучшим образом распределить опеку. В экспертном заключении может быть отражено мнение самих детей. Только так судья узнает об их отношении к происходящему, и никак иначе – детские показания не заслушиваются на заседаниях. Круг специалистов, имеющих достаточный авторитет для подготовки такого экспертного документа, очень ограничен. «В любом городе найдется от силы пять-шесть психологов или психиатров, которые могут это делать, – утверждает профессор Паркинсон. – Во время слушаний юристы иногда подвергают их перекрестному допросу. Эта процедура бывает довольно жесткой. Доктору обычно неприятно находиться под таким давлением».

Паркинсон подтверждает, что эта немногочисленная группа профессионалов имеет большой вес в глазах судей. Вообще в Семейной суде принята особая негласная иерархия ценности мнений разного рода специалистов. «На нижних ступенях пирамиды располагаются соцработники, – говорит профессор. – У полицейских чуть больше авторитета, дальше следуют психологи, а психиатры почитаются, как боги». При этом семейный кодекс не требует, чтобы эксперт имел особую квалификацию в работе с домашним насилием. Считается, что общего психиатрического опыта достаточно. Проблема в том, что большинство психиатров в Австралии очень плохо разбираются в вопросах абьюза в семье. Исследование 2018 года – первое в своем роде – показало, что почти в ходе подготовки специалистов изучению этой темы посвящается не более двух академических часов. [20]

Эксперты семейного суда, как и свидетели, имеют право сохранять анонимность, так что мы не можем называть в публичном пространстве имена тех, кто делал заключение по тому или иному конкретному кейсу. Поэтому того, с кем имела дело Тина, мы будем именовать «доктор Икс». После собеседования с ним наша героиня была уверена, что он доведет до сведения суда ее опасения и опасения ее дочери. «Он пожал нам обеим руки и, глядя нам с дочерью в глаза, сказал: “Мы вам поможем”». Однако, получив заключение, Тина была поражена. «Там мой муж был выставлен как сама невинность, а меня сочли сумасшедшей, психически неуравновешенной!» Впрочем, в документе доктор Икс честно отметил, что Люси, беседуя с ним наедине, со слезами на глазах рассказывала о том, как отец касался ее в интимных местах, как он часто ложился спать рядом с ней, как она проснулась однажды утром и почувствовала, что вся покрыта чем-то липким. Но чтобы проверить, достоверно ли свидетельство девочки, эксперт решил устроить ей очную ставку с отцом! Без предупреждения он пригласил его в комнату и прямо спросил Люси, беспокоит ли ее тот факт, что отец прикасался к ней неподобающим образом. Девочка отказалась отвечать, но доктор Икс настаивал, повторив вопрос снова. Люси так и не ответила, но рассердилась и стала пенять отцу на то, что он «не спас ее кошку». Психиатр, понаблюдав за всем этим, заключил, что непослушание и проблемное поведение дочери доставляло отцу много неприятностей, но тот «прекрасно сумел справиться с ситуацией». Сейчас Люси 18. Она сидит напротив меня в доме матери и с возмущением вспоминает ту сцену: «Конечно, в присутствии папы я растерялась. Как при нем произнести такое? Это же прямой выпад против него! Он смотрел на меня в упор и следил за каждым моим словом!»

Психиатр решил проверить достоверность слов девочки о сексуальных домогательствах, устроив ей нечто вроде очной ставки с отцом-насильником.

Люси сообщила доктору Икс то же самое, что и школьному психологу, однако психиатр решил, что девушка с высокой долей вероятности стала жертвой манипуляции. Ее обвинения против отца якобы были инспирированы тем, что на нее оказывала давление «тревожная» и «склонная к гиперопеке» мать, которая, как предположил эксперт, страдает психическим расстройством. Такой вывод был сделан без личного приема и тестирования Тины. В конце отчета доктор Икс дал рекомендации судье. Несмотря на то что Люси сама просила не допускать ее контактов с отцом, психиатр сделал вывод, что она поддерживает «близкие и теплые отношения с ним». Он, правда, оговаривается, что таков взгляд на ситуацию отца девочки: тот сказал, что ей нравится проводить с ним время. К тому же это подтвердил также один из старейшин церкви. А раз Люси «так много получала» от общения с папой, доктор советовал суду предписать ей регулярно проводить с ним выходные, а также половину школьных каникул. Отношение Тины к бывшему мужу было названо «неконструктивным», и ей рекомендовалось обратиться к психологу, чтобы научиться поддерживать контакты дочери с отцом. Если же женщина продолжит выдвигать «фиктивные» обвинения в абьюзе, Люси могут передать отцу на условиях единоличной опеки, а саму Тину направят на принудительное психиатрическое освидетельствование.