Юрий Вагин - Доктор, почему Гарри Поттер? Персонажная психология в жизни

Мы все: и мужчины, и женщины, и трансгендерные мужчины, и трансгендерные женщины, равно как и остальные представители 19 или 46 типов сексуальных ориентаций, – равноценны и равноправны в идеале. Все мы имеем право как-то защищать свои сексуальные сообщества и свою идентичность. Женщины имеют право на свой туалет, свою душевую, свою спальню, мужчины имеют право на свои, женщины-трансгендеры на свои. В этом нет ничего унизительного и трансфобного. И незачем обвинять Джоан Роулинг в том, в чем она не виновата. Она всего лишь справедливо считает, что есть женщины (теперь забытое слово, как она шутит) и есть трансгендерные женщины. Они равноценны и равноправны. И она в этом права.

Единственное, в чем ее на самом деле можно обвинить, так это в откровенном сексизме, то есть предвзятом отношении к людям и дискриминации по половому признаку. Это есть. Правда, ее сексизм называется доброжелательным, он связан с идеализацией женщин в противовес мужчинам, но все равно это сексизм.

Ярким свидетельством этому является то, что в школе Хогвартс существует явная половая несправедливость: девочки могут свободно войти в спальню мальчиков, а мальчики не могут войти в спальню девочек. Как только они пытаются это сделать, коридор превращается в скользкую горку, и мальчики под радостные усмешки девочек скатываются назад. Эту доброжелательную сексистскую традицию придумали основатели школы Хогвартс в незапамятные времена. Мальчики тогда, возможно, были более дикими, чем в описываемые в книге времена, но тем не менее традиция сохранилась. И что-то мне подсказывает, что и основателей школы волшебников Хогвартс, и все, что они придумали, придумала сама Джоан Роулинг. Ей и отдуваться за это.

Готов ли я простить ей этот легкий доброжелательный сексизм? Я – да. Насчет вас – не знаю.

В марте 2015 года поклонница творчества Джоан Роулинг спросила: «Спасибо за то, что вы написали „Гарри Поттера“. Мне интересно, почему вы сказали, что Дамблдор – гей, потому что я не увидела его таким». Джоан Роулинг ответила: «Возможно, потому, что геи выглядят как… люди».

О гомосексуальности Дамблдора писательница рассказала в интервью в 2007 году. И позднее неоднократно защищала свой взгляд на одного из ключевых персонажей. Страсти на этот счет развернулись нешуточные. Часть читателей была возмущена, часть не поверила, сочтя, что Джоан Роулинг пошла на поводу у моды, часть отнеслась исключительно спокойно.

Что я хочу сказать по этому поводу? Совершенно случайно со мной в жизни случились три вещи: 1) я оказался гетеросексуален; 2) до начала работы в клиническом отделении областной психиатрической больницы я никогда не сталкивался с гомосексуальностью в жизни и 3) в клиническом отделении областной психиатрической больницы я с ней столкнулся.

Я пришел в больницу в 1985 году, а уголовное наказание за гомосексуальность в России отменили только в 1993-м. Если человек с неправильной и несоветской сексуальной ориентацией попадал в поле зрения правоохранительных органов, ему предлагали или «сесть», или «полечиться», или «оказывать посильную помощь органам». Многие выбирали «полечиться».

Тут-то в психиатрическом отделении я впервые и встретился с живыми гомосексуалистами. В то время я был вполне себе таким нормальным ортодоксальным психиатром с двухтомниками Снежневского и Морозова в руках. Когда мне дали первого такого «больного», я спросил заведующего кафедрой, что мне с ним делать. «Разговаривать, – ответил учитель, – отпускать домой. Узнаю, что ты ему хоть одну таблетку назначил, я тебе ее сам в клизме поставлю. Свободен, юнга».

Я и разговаривал. Тем более что гомосексуалисты как на подбор оказывались людьми умными, интеллигентными и разговаривать с ними было одно удовольствие.

Достаточно быстро я пришел к выводу, что гомосексуалисты с психической точки зрения люди совершенно нормальные, обостренно чувствующие других людей, ценящие доброе отношение и доверие. Только я никак не мог понять одного: чего с женщинами-то не живется?

И здесь, как это уже бывало в моей практике, мне помогли не мудрые и толстые руководства по психиатрии и сексологии, а простой и незамысловатый американский фильм «Жестокая игра» («The Crying Game») с Форестом Уитакером в одной из главных ролей. Фильм вышел в 1992 году, за год до отмены уголовного преследования гомосексуализма.

По сюжету ирландские боевики захватывают английского солдата Джоди, чтобы обменять его на своих друзей. Правительство отказывается идти на сделку, и руководство принимает решение казнить солдата. Приговор должен привести в исполнение Фергюс – боец, который охранял Джоди и успел с ним подружиться.

Он помогает Джоди бежать, но тот случайно попадает под грузовик и погибает. Перед смертью Джоди просит Фергюса найти его девушку в родном городе и позаботиться о ней. Фергюс приезжает в городок Джоди и находит его девушку – Дил.

Когда я смотрел фильм двадцать пять лет назад, она показалась мне идеалом красоты, женственности и обаяния. Фергюсу – тоже. Они влюбляются друг в друга. Дело доходит до постели и в этот ответственный момент неожиданно обнаруживается, что Дил – не совсем девушка, вернее, совсем не девушка, вернее – парень. Фергюса тошнит в ванной. Дил плачет на полу. Они расстаются. Затем снова встречаются. Затем встречаются. Затем очень встречаются. Затем Фергюс сидит в тюрьме за старые грехи, а Дил ходит к нему на свидания. Очень романтическая история.

А зачем я ее рассказал? А затем, что помню, как двадцать пять лет тому назад, когда я смотрел этот фильм, я думал: «Вот мы говорим: любовь, любовь. Мы говорим: любовь к другому человеку. А когда мы на самом деле любим другого человека, мы его любим выше пояса или ниже пояса? И если это настоящая человеческая, а не животная любовь, когда мы рассуждаем о личности, а некоторые даже о душе, то личность и душа располагаются выше или ниже пояса? Если человек влюбился в другого человека и как-то случайно оказалось, что ниже пояса у него не совсем то, что ты ожидал, стал ли другой человек от этого хуже и менее достоин любви?». Вот какие вопросы я ставил перед собой двадцать пять лет тому назад. И ответ у меня получался совершенно однозначный, как у Фергюса.

Спросите сами себя, если бы у вашего любимого или любимой однажды утром (сейчас об этом, говорят, любят снимать комедийные сериалы) поменялся пол (вторичные половые признаки), как бы вы к этому отнеслись? Разошлись бы? Выгнали из дома? Сказали бы: «Пошел прочь, противный?». Я бы своей жене такое не сказал.

После этого фильма фундамент понимания нормальной психологии гомосексуальности у меня прочно заложился, чего и вам желаю. Не будьте извращенцами, принимайте мир таким, какой он есть – разнообразным.