Шерри Тёркл - Живым голосом. Зачем в цифровую эру говорить и слушать

Или, вместо того чтобы обсуждать, что должно быть нашими правами, мы реагируем весьма негибко. Когда ни у кого не возникает мысли, как обеспечить полную защиту личного пространства в сети, люди начинают говорить, что никакие перемены не возможны, если не будет обеспечена полная открытость. Исследователь технологий Евгений Морозов убедительно описывает достоинства менее бинарного взгляда, рассматривая историю другого побочного продукта технологического прогресса: шума. Участники движения против шума в начале XX века настаивали, что шум был не просто индивидуальной проблемой, но и политической. А потом активисты кампании, направленной против шума, пошли на компромисс, чтобы достичь реалистичных целей, благодаря которым удалось что-то изменить. Морозов поясняет:

Не все из их реформ оказались успешными, однако политизация шума вдохновила новое поколение градостроителей и архитекторов на то, чтобы строить иначе, располагать школы и больницы в более тихих зонах, а также использовать сады и парки в качестве буферов между жилыми домами и потоком машин [308].

Если индустриализация “хотела” шума, то информационное общество “хочет” неконтролируемого доступа к данным [309]. Но одно дело – хотеть, а другое дело – все это получить.

Активисты кампании против шума не стремились повернуть индустриализацию вспять. Они добивались не безмолвных городов, а городов, где учитываются потребности людей в отдыхе, беседе и покое. По аналогии, в наших нынешних обстоятельствах мы не хотим избавиться от социальных медиа в целом, но, возможно, захотим переписать наш социальный договор с ними. Действуй они более прозрачно, возможно, мы бы не чувствовали себя такими потерянными в диалоге с ними и о них. Один способ начать этот диалог – политизировать нашу потребность в уединении, личном пространстве и пространстве мысли.

Вот такие ориентиры и способы начать действовать. Однако отвлекающие факторы слишком часто сводят беседы на нет. Мы не раз видели, как во время семейных обедов дети буквально умоляют, чтобы любящие родители уделили им внимание. Мы видели аудитории, где педагог стремится к контакту со студентами, а они уткнулись в телефоны. И мы создали политическую культуру, взяв за образец скорее распри, а не беседу. Мы мало заинтересованы в том, чтобы прислушаться к хорошим идеям, исходящим от политических оппонентов. В самом деле, мы наблюдаем, как политики неуклюже отрекаются от собственных достойных идей, если теперь эти идеи взяты на вооружение их оппонентами.

В таких обстоятельствах стоит вспомнить о том, что дает нам надежду: можно найти места для беседы, к тому же мы по-прежнему знаем, где найти друг друга. Родители найдут своих детей за обеденным столом; педагоги отыщут студентов в аудитории и во время офисных часов. Коллеги на работе могут обрести друг друга в коридорах, мини-кухнях и на совещаниях. В политике у нас есть институции для дебатов и действий. Глядя на все эти места и ситуации, мы постоянно сталкиваемся с дестабилизацией: совещания перестали быть совещаниями, а учебные занятия того и гляди целиком перейдут в цифровой формат. И, конечно же, вспомним, с чего началась эта книга: с семейных обедов и ужинов, где царит молчание, поскольку каждый член семьи увлечен своим цифровым устройством.

И все-таки очень важно вновь обрести места, где может происходить беседа, а не просто говорить: “Отложите телефон в сторону”. Дело в том, что такие места уже сами по себе предполагают продолжительные беседы, неделю за неделей, год за годом. Законодательные системы демократических стран выстраивались веками. Когда они переживают нелегкие времена, мы рассчитываем, что наступят другие дни и возникнут другие возможности, ведь в демократической системе некоторые беседы являются обязательными для граждан. Семейный обед у вас дома создается и выстраивается в течение продолжительного времени. По мере того как вы его создаете, вы учите детей, что проблемы не должны восприниматься как катастрофы: их можно проговаривать сегодня, а потом еще и завтра. Это место, где можно развивать чувство баланса. Может показаться безобидным, что родители слишком увлечены своими делами, чтобы обсуждать с детьми небольшие “взлеты” и “падения”, связанные с детством. Но у этого есть своя цена. Внимание родителей помогает детям узнать, какие вопросы требуют безотлагательного рассмотрения, а какие нет, и с чем дети в состоянии справиться самостоятельно. А невнимание родителя может стать для ребенка свидетельством того, что всякая ситуация – чрезвычайная.

Если ребенок оставлен наедине с проблемой, он ощущает себя в чрезвычайной ситуации. Если же у него есть возможность беседовать со взрослым, то его проблема – всего лишь житейская задача, с которой он учится управляться.

Когда мы вновь становимся идеальными собеседниками и обретаем место для беседы, возникает потребность пересмотреть значение долгосрочного мышления. Жизнь – это не проблема, требующая быстрого решения. Жизнь – это беседа, а для беседы необходимо место. Виртуальный мир предоставляет нам все новые места для этих бесед, и это нас тоже обогащает. Но живой контакт ценен тем, что поддерживает последовательность другим путем; он просто так не приходит и не уходит, а выступает связующим звеном между людьми. Его нельзя с легкостью прекратить, как бывает, когда мы, например, завершаем сеанс на каком-то сайте. Благодаря живому контакту, вы учитесь проживать те или иные вещи.

Студенты, которые не хотят приходить к педагогам в офисные часы, пылко рассказывают о том, что, когда они наконец-то приходят, то обнаруживают наставников, долго добивавшихся, чтобы они их навестили для разговора. В моей памяти отпечаталось, как один студент процитировал своего педагога, то и дело повторявшего: “Вы же придете завтра, верно?”

Я уже говорила, что кризисная ситуация, в которой оказалась беседа, может быть также охарактеризована как кризис наставничества. Многие стремятся уклониться от наставничества и используют технологии в качестве оправдания. Работодатели отправляют по электронной почте оценку деятельности сотрудников, а ведь работодателю следовало бы встретиться с сотрудником лицом к лицу и выступить в роли наставника. Педагогов призывают найти эквивалент тому, что они могут предложить учащимся на занятии, составив цикл из шестиминутных видео. Родители не просят детей отложить смартфоны за обедом, как будто это поколение вправе пользоваться телефонами бесперебойно; многие родители, кажется, готовы принять роботов в роли нянь, если будет доказана их безопасность. Во всех этих случаях я вижу, как мы отворачиваемся от того, что нам известно о любви и работе.