Шерри Тёркл - Живым голосом. Зачем в цифровую эру говорить и слушать

Кроме того, в последнее время как в учебе, так и в работе угрозу для беседы представляют новые эксперименты с использованием технологий, позволяющих общаться на расстоянии. Например, есть надежда, что, благодаря онлайн-курсам, дистанционное обучение становится более “эффективным”, причем эту эффективность можно измерить [64]. Онлайн-эксперименты принесли, например, такой неожиданный результат: стало особенно ясно, насколько ценным является живое общение педагогов и студентов. “Живой” преподаватель перед аудиторией дает студентам возможность наблюдать за тем, как другой человек думает, причем это наблюдение включает в себя и скучные моменты. На примере своего педагога студенты могут проследить за мыслительным процессом, предполагающим и фальстарты, и запоздалые суждения. Нечто подобное происходит и в профессиональной среде: многие фирмы, побуждавшие подчиненных работать из дома, теперь призывают их вернуться в офис, чтобы наладить сотрудничество и создать в коллективе более продуктивную атмосферу.

Конечно же, во многих фирмах работа “на удаленке” стала правилом, позволяющим сэкономить средства. Я побеседовала с Говардом Ченом, исполнительным директором, создателем социальной сети для транснациональной корпорации. Он убежден в необходимости продвинутых технологий, связанных с социальными сетями, поскольку его фирма решила закрыть офисы на местах. На их место пришла новая система под названием “временное размещение”. Когда сотрудникам требуются возможности, предоставляемые офисом, они могут принести компьютер в здание, где автоматизированная система выделит им помещение. Как только они туда попадают и включают свой рабочий компьютер, на экране выскакивает виртуальный телефон. Такова политика их компании на сегодня: после этого подключения считается, что сотрудник “на работе”.

Когда Чен приходит к себе в офис, там нет сотрудников, присутствующих постоянно, нет окружения в привычном смысле. Тем больше у него поводов радоваться той новой социальной сети, которую он разрабатывает. Он мечтает, что эта сеть вновь оживит рабочую атмосферу, на сегодняшний день лишенную привычных предметов и людей. Мы встречаемся с Ченом в здании новой гостиницы. Он реагирует на непривычное для него окружение, превознося “коммуникабельность” своей социальной сети. Нажав на пару кнопок клавиатуры, исполнительный директор способен вызвать международную базу данных всех сотрудников и их интересов. Это, как надеется Чен, может стать основой для общения в сети и новых контактов. Он говорит: “Если вы, к примеру, футбольный фанат, то можете поговорить с другими футбольными фанатами, работающими в фирме. Разве это не круто?” Впрочем, он делает отступление и признается, что в последнее время порядком загрустил:

– На прошлой неделе я сидел в офисе и как раз заканчивал кое-какую работу. Вдруг я огляделся и понял: можно услышать, как муха пролетит. Тут я подумал – да это отвратительно. Просто ужасно. Тогда я достал свой iPhone и в течение минуты записывал это молчание, чтобы продемонстрировать жене. Вот такое звучание – точнее, молчание – у меня на работе.

Мы прилагаем массу усилий, чтобы поддерживать отношения в режиме онлайн. Мы очень на них рассчитываем. Однако стоит позаботиться и о том, чтобы в конце концов не остаться наедине со своими устройствами.

Это важно еще и вот по какой причине: бегство от беседы не только влияет на человека как на индивидуальность, но еще и меняет его жизнь в том или ином сообществе. Здесь я хотела бы рассмотреть три вопроса, касающиеся политических и социальных аспектов нашего нового цифрового ландшафта.

Во-первых, интернет дает нам возможность обмениваться мнениями с любым человеком в любой точке мира, но он также позволяет выстроить информационный барьер, отгораживающий нас от всех тех, кто с нами не согласен. По данным исследований, люди стараются не публиковать то, с чем могут не согласиться их подписчики, ведь всем хочется одобрения. Таким образом, технологии помогают обеспечивать еще бо́льшую ангажированность: нам становится сложнее разговаривать друг с другом, ведь мы живем в информационных пузырях, куда голоса несогласных с нами попросту не проникают.

Во-вторых, когда политика выходит в сеть, люди начинают говорить о политических действиях в контексте того, что можно сделать в режиме онлайн. Пользователей привлекает мысль, что социальные изменения произойдут, если они поставят одобрительный “лайк” или подпишутся на ту или иную группу. Та медленная, тяжелая работа, которую предполагает политика, – изучение, анализ, необходимость прислушиваться к другим людям, попытки переубедить человека с другой точкой зрения, – в этой работе легко заблудиться. Интернет – хорошее начало, место, объединяющее людей. Но политическая активность продолжается в разговорах и отношениях на протяжении определенного времени. Я уже говорила, что технологии предлагают нам иллюзию компании без обязательств, налагаемых дружбой. Теперь меня беспокоит, что они также могут дать нам иллюзию прогресса без обязательств, налагаемых действием.

В-третьих, цифровая коммуникация делает наблюдение более доступным. Для корпораций, дающих нам средства для общения в интернете (мессенджеры, электронную почту, чаты), наше общение в сети – источник информации. Они заявляют свои права на эту информацию и используют ее, как правило, чтобы лучше продавать нам какие-то товары. Кроме того, стало известно, что и правительство также сохраняет копии наших сообщений. Так размываются границы между частным общением и ежедневным наблюдением, между частным общением и его новой упаковкой, придающей ему вид товара. В связи с этим в дополнение к вопросу “Что такое близость без неприкосновенности частной жизни?” я хотела бы задать еще один: “Что такое демократия без неприкосновенности частной жизни?”

Я размышляю о “четвертом стуле”. Уже говорилось, что, когда беседа выходила из берегов, Торо выводил своих гостей на воздух. Я думаю об этом как о его четвертом стуле, наиболее философском. Поскольку сегодня мы часто рассуждаем на философские темы, назрела необходимость подумать и о том, как мы используем технологии для создания второй, искусственной природы. Долгое время мы полагали, что имеют значение те беседы, которые мы ведем с другими людьми. В последние годы эта идея оказалась под угрозой из-за компьютерных программ, искушающих нас не столько своими умными технологиями, сколько возможностью общения. Я исследую проекты новых, более камерных бесед с “социально” компетентными машинами – это направление технологий обладает потенциалом для изменения самой человеческой природы. Для меня наши беседы четвертого стула – такие, каких Торо не мог себе вообразить: появился соблазн общаться не только посредством машин, но и с ними, обращаясь к ним.