Павел Соболев - Insipiens: абсурд как фундамент культуры [litres самиздат]

"В деятельности шаманов мы на практике видим, как исполнение ритуала способствует установлению доминирования в человеческом обществе" (Зерзан, 2007).

Привычная мысль в русле наивной рационализации, будто социальным развитием движут только какие-то экономические законы и "объективные потребности", кажется справедливой только тогда, когда плохо знаком с данными этнографии/антропологии. Речь действительно можно вести скорее об обратном: именно практики, не являющиеся обязательными (для существования вида), способны вырастать в нечто большее, становиться чем-то настолько важным, что дальше уже именно они и будут определять развитие общества.

"Мы порой недооцениваем, насколько мощным фактором социального развития являются те виды деятельности, которые психологи связывают с проявлениями неутилитарной или неадаптивной активности человека – активности, не диктующейся реальными нуждами сегодняшнего дня, но выводящей людей на новые уровни духовной жизни и культуры общения.

При характеристике культуры общества особое значение имеет та деятельность, которую люди в массе своей совершают сверх необходимого для поддержания жизни" (Артёмова, 2009, с. 453).

У разных аборигенных культур именно эта деятельность "сверх необходимого" (религиозные практики, магия, искусство) и дала им " средства выработать иерархические взаимоотношения, а также механизмы социального разграничения " (с.454). При этом подобные практики непременно сопровождаются фиктивной монополизацией некоего знания, которое объявляется закрытым, тайным, что оказывается " действенным средством идеологического и психологического принуждения " (там же).

"Подлинное социальное равенство в целом и равенство полов в частности возможны только в обществах, не допускающих никакой институализированной секретности информации" (Артёмова, 2009, с. 466).

Подчинение и управление посредством экономики? Ну конечно, нет. Достаточно смекалки и какого-нибудь яркого впечатляющего шоу, чтобы тебя стали слушать. Не нужно рациональных объяснений, всё гораздо проще. Иррациональное в человеке объясняет всё куда лучше и без лишних умствований.

Далее я кратко изложу гипотезу древнего рождения брака, избегая указания ссылок к отдельным тезисам, так как этой теме посвящена моя отдельная и объёмная работа " Миф моногамии, семьи и мужчины: как рождалось мужское господство " (2020). Все необходимые ссылки имеются там. Так что все желающие разобраться в вопросе более подробно могут обратиться к указанной книге .

Во второй половине XX века антропологи вдруг обнаружили, что почти во всех существующих культурах охотников-собирателей вклад мужчины в пропитание племени был очень низким: от 40 до 10% от общего потребляемого продукта. То есть женское собирательство приносило 60, а то и 90% всей пищи. Целесообразность мужской охоты оказалось поставленной под сомнение, а вместе с ней и образ мужчины-добытчика, мужчины-кормильца. И вместе с этим возник вопрос: почему же тогда во всех этих обществах всё равно доминируют мужчины, а женщины же занимают подчинённое положение?

Были выдвинуты разные гипотезы, включая и монополизацию мужчинами ритуальной сферы с эксклюзивным правом контакта с миром духов (тот самый шаманизм), но ни одна не объясняла ситуацию полностью и убедительно.

Нюанс в том, что в построениях картины древнего мира из внимания большинства антропологов выпадает феномен мегафауны. А точнее, охоты на мегафауну, которую, как сейчас чётко известно, древний человек вёл, и возможно, вёл так активно, что даже стал причиной её уничтожения. Мегафауной называют все рода и виды животных, вес которых превышал 45 кг (и доходил до нескольких тонн). Сейчас на планете осталось очень мало представителей мегафауны (как правило, это слоны, носороги, бегемоты и др.), но в доисторический период их было гораздо больше, и почти на всех континентах мегафауна оказалась уничтоженной примерно к 10 тысячелетию до н.э.

Начало человеческой охоты на животных-исполинов датируют аж 1,5 млн. лет назад. Достоверно известны деревянные копья, застрявшие в туше мамонта, 400-тысячелетней давности. Можно уверенно говорить, что в охоте принимали участие исключительно мужчины. Вопреки порой возникающим сообщениям, будто в древности женщины могли охотиться наравне с мужчинами, обратному есть многие косвенные подтверждения.

1. Почти во всех культурах существует стереотипная связка: охотник – это мужчина.

2. Основные гендерные факторы, приписываемые мужчине, больше подходят именно для охоты (отвага, небрежение болью, ловкость, бесстрашие и т.д.)

3. В большинстве культур есть мясо – привилегия мужчин.

4. В разных уголках мира распространены так называемые "охотничьи табу" для женщин (либо ей запрещено взаимодействовать с орудием охоты, так как она может навлечь на него порчу, либо даже мужчине запрещено перед охотой контактировать с женщиной, поскольку это может лишить его мужественности и охотничьей удачи).

5. По всему миру древняя наскальная живопись в сценах охоты всегда изображает мужчину, а не женщину.

Все эти факторы надо иметь в виду, когда мы говорим об охоте на мегафауну. К тому же, как показано выше, мужчины всегда монополизируют сферы престижного характера, а сомневаться, что именно такой стала охота на крупную дичь, не приходится.

Исследования показывают, что иногда загонная охота на мастодонтов за раз приносила десятки тонн мяса – его добывалось так много, что нередко туши просто бросали на месте, вероятно, срезав лишь самые лакомые филейные части. Но главным снова становится вопрос о необходимости охоты на мегафауну в те далёкие времена – насколько это действительно было целесообразно и жизненно важно? Ведь современные племена охотников-собирателей успешно живут при минимальной добыче мяса. То есть охота на мегафауну не обязательно являлась неизбежным и необходимым элементом жизни древнего человека. Просто однажды мужчины этим занялись. Вероятно, это снова был лишь вопрос эффектности и престижа.

В последние годы в антропологии действительно появился взгляд, что охота на мегафауну не преследовала целью добычу пропитания, а в первую очередь оказалась ареной для борьбы за мужской престиж и возможность выстраивать социальные иерархии. Даже изучение охоты современных аборигенов показывает, что осуществляется она совсем не ради мяса, а больше именно для демонстрации мужчинами самих себя – в антропологии это даже получило название хвастовстваили выпендривания(showing off – см. Hawkes, 1991; Hawkes & Bleige Bird, 2002). В этом плане древняя Великая Охота оказалась неким подобием грандиозного спортивного состязания, в которой мужчины подтверждали своё право претендовать на звание Мужчины. Избыток же добываемого мяса при этом был лишь приятным бонусом.