Павел Соболев - Insipiens: абсурд как фундамент культуры [litres самиздат]

"Выдающиеся игроки, подобно древнегреческим атлетам, победителям олимпийский игр, становились героями и покровителями сограждан, посредниками между ними и богами; они восстанавливали мировое равновесие, отводили от народа беды и способствовали его процветанию; им поклонялись после смерти как полубогам" (Бородатова, 2002).

Состязательные игры уходят корнями в глубокую древность. Они пронизывают всю человеческую культуру. Не зря поэтому даже в современности именно масштабные игры привлекают максимальный интерес человечества: футбол, хоккей, гонки или бои без правил – любая возможность, где человек (в первую очередь – мужчина) может продемонстрировать свою удаль и мастерство. При этом повсеместное воспевание спорта тем более удивительно, чем очевиднее его противоречие действительно здоровому образу жизни: экстремальные нагрузки профессиональных спортсменов, не предусмотренные эволюционно, губительны для организма, и в этом плане куда полезнее оказывается обычная ходьба или просто лёгкая пробежка. Но человеку нужно громкое состязание, а потому всё это не годится.

" Греческие боевые игры, даже во времена, когда при поверхностном рассмотрении они могли показаться всего лишь национальными спортивными праздниками, имели тесную связь с религией. Сакральный характер агона сказывается буквально во всем " (Хёйзинга, с. 82).

Тот факт, что ещё в Древней Греции Олимпийские игры имели сакральный характер, в связи с чем доступ женщинам на них был закрыт, только лишний раз свидетельствует о том, что борьба за престиж всегда была сугубо мужским делом. Почти наверняка и палеолитическая охота на мегафауну носила такой же спортивный характер, пока женщина занималась реально необходимым ежедневным трудом. Наблюдения за некоторыми охотничьими культурами современности также дают основания считать охоту во многом аналогом спортивного состязания. " В процессе охоты человеку важно проявить своё умение добыть зверя, "перехитрить его". Это своеобразная "игра" с диким животным. Таким образом, охотничья удача связана не просто с взаимодействием с окружающей средой, способной вознаградить охотника за его старания, она связана ещё и проявлением смекалки, навыков. Охотник предстаёт как актор во взаимодействии с "личностями нечеловеческой природы". Это именно активный субъект взаимодействия, который своими действиями добывает зверя. От его действий и их последовательности зависит результат охоты. Однако в охоте важна не только логика, но и психологическое противостояние социальных агентов " (Давыдов, 2014). То есть охота – это отличный способ "померяться силами" и показать себя. Всё это уходит корнями в глубокую древность, где "праздный класс" мужчин имел много свободного времени, чтобы громогласно заявить о своём существовании.

Явление престижа, сотни тысяч лет назад положившее начало социальному расслоению и рождению властных иерархий, оказывается очень неудобным для желающих верить в эгалитарность древнего человека. Особенно важной эта вера оказывается для всё тех же марксистов, догматично держащихся за мысль, будто иерархии возникают у человека только с переходом к земледелию и с рождением частной собственности. Но как я показал в " Мифе моногамии", первой частной собственностью была женщина, и случилось это, возможно, сотни тысяч лет назад. Вера в равноправие древнего человека – краеугольный камень марксизма, исходящего из гипотезы, будто отказ от частной собственности снова приведёт к былому равенству. Но как показано выше, это не так, и даже ближайшие наши сородичи обезьяны вполне себе практикуют борьбу за престиж. Хоть эта борьба и не является неизбежной, но главное, что она возможна и безо всякой собственности, собственность оказывается лишь мощным вспомогательным инструментом в этом деле.

Возможность создавать иерархии содержится даже в таком явлении, как искусство, древнее рождение которого в последнее время также пытаются объяснить с позиций престижной экономики: " искусство возникает как инструмент борьбы за престиж и влияние, то есть за власть. Престиж и влияние, а не материальные ценности как таковые – вот значимый приз в догосударственных (да, в сущности, и в любых) обществах. Высоких позиций достигают лица и группы, способные предъявить изделия высшего качества, семантическая нагрузка которых признана наиболее ценной " (Берёзкин, 2015, с. 74; Васильев и др., 2015, с. 451). Цель использования сложных предметов первобытного искусства в ритуалах " состояла не только в обучении мифологии, но и в утверждении иерархии " (там же). Что бы ни говорили культурологи и прочие специалисты по искусству, но чем является всякий искусно созданный предмет, как не попыткой автора выразить в нём себя и продемонстрировать всему обществу? Да, это снова вопрос престижа. Собственность совершенно не обязательна для рождения концепта власти и для борьбы за неё.

Верящие в древнюю эгалитарность очень любят приводить в пример некоторые культуры Африки и Южной Индии, в которых действительно царит значительное равноправие, а агрессия почти отсутствует. Но дело в том, что нет никакой уверенности, что этот эгалитарный уклад был свойственен этим народам издревле, и есть даже некоторые подозрения, что он как раз оказался результатом довольно позднего противостояния с племенами земледельцев. Исследователи справедливо отмечают, что эти народы – " не живые ископаемые. Эти народы тысячелетиями контактировали с аграрными государствами и империями, захватчиками и торговцами, и их социальные институты главным образом сложились в попытках сотрудничать с ними или избегать их " (Грэбер, Уэнгроу, 2019; см. также Артёмова, Финлейсон, 2020). У тех же знаменитых своим миролюбием бушменов кунг отмечены возможные следы агрессии в древности, включая и существовавший обычай браков умыканием. Всё это могло измениться именно после военных контактов с пришедшими племенами скотоводов или с европейцами в XIX веке. Поэтому возможно, что нынешнее миролюбие бушменов было вызвано этими факторами (Казанков, 2002, с. 51). Даже у известного своим равноправием африканского народа хадза, так горячо любимого верящими в древнюю эгалитарность человека, есть ритуал, о котором антропологи упоминают крайне редко: в строгой секретности мужчины поедают самые жирные куски добытого мяса, считающиеся священными, – женщины на ритуал не допускаются под угрозой изнасилования и даже смерти (Power, Watts, 1997).

Да и вообще нельзя не заметить, что, согласно изложенной выше гипотезе древнего рождения брака, сам по себе факт его существования у какого-либо народа, каким бы эгалитарным он сейчас ни был, оказывается чётким индикатором как минимум мужского господства над женщиной в прошлом, что уже не позволяет говорить о былом эгалитаризме.