Малкольм Гладуэлл - Разговор с незнакомцем [litres]

«И тогда мое понимание криминологии стало меняться, – говорит Вейсберд. – Если прежде я, подобно многим другим, изучал людей , то теперь призадумался: а может быть, надо больше интересоваться местами ?»

Закончив работу в Бруклине, Вейсберд решил объединить усилия с Ларри Шерманом, другим молодым криминологом, который разрабатывал похожие идеи. «Меня тогда вдохновила карта распространения СПИДа в стране, – вспоминает Шерман. – На ней было четко видно, что более половины случаев СПИДа в Соединенных Штатах сосредоточены в 50 из 50 000 административных единиц». СПИД не выглядел как зараза, дико и беспорядочно гуляющая по стране. Шерман предположил, что эпидемия этого заболевания подчиняется некоей внутренней логике, в основе ее лежит взаимодействие между определенными типами людей в конкретных местах.

Собрать данные, необходимые для изучения географической составляющей преступности, было непросто. Преступления регистрируются на том участке, где они произошли. Но Вейсберд, исходя из собственного опыта работы в Бруклине, знал: приблизительная топография тут не поможет. Нужны точные адреса. К счастью, Шерман был лично знаком с начальником полиции города Миннеаполиса, и тот вызвался помочь исследователям. «Мы выбрали Миннеаполис, потому что это было единственное место, где нас с нашими безумными идеями не послали бы куда подальше», – со смехом вспоминает Вейсберд.

Когда Шерман сопоставил цифры, обнаружилась удивительная закономерность: более 50 % вызовов поступали в полицию с 3,3 % улиц. Тогда Вейсберд и его аспиранты из Ратгерского университета повесили на стену карту Миннеаполиса и отметили флажками те места, где совершались преступления. Отмахнуться от невероятного открытия было невозможно. Вейсберд, получивший определенный опыт в Бруклине, ожидал некоторой концентрации преступлений, но не такой явной. «Когда мы с Ларри стали обсуждать результаты, это было сплошное “Господи, ты только глянь!”»

Примерно в то же время другие социологи, проводившие подобное исследование в Бостоне, установили, что половина преступлений в городе совершалась в 3,6 % кварталов. Вновь столкнувшись с такой же закономерностью, Вейсберд и Шерман проанализировали статистические данные в Нью-Йорке, Сиэтле, Цинциннати, Канзас-Сити и Далласе. И везде видели одну и ту же картину: в каждом городе преступность концентрировалась на ничтожной части его территории. Тогда Вейсберд решил провести исследование в какой-нибудь совершенно иной – с точки зрения культуры, географии, экономики – среде. Поскольку сам он был родом из Израиля, то выбрал Тель-Авив. И, представьте, там обнаружилось то же самое. «Я сказал Ларри: “Боже мой, ты только глянь! Ну почему 50 % преступлений в Тель-Авиве происходят всего на 5 % улиц?” Казалось бы, такие разные города, а ситуация – ну просто один к одному». Вейсберд называет это явление законом концентрации преступности [54]. Подобно феномену самоубийства, преступность тоже тесно связана с совершенно определенными местами и контекстом. Так что исследования Вейсберда и Шермана определенно фиксируют какую-то фундаментальную истину, связанную с поведением человека. И это значит, что, имея дело с незнакомцем, вы должны обязательно спросить себя, где и когда вы с ним столкнулись, – это поможет понять, кто перед вами.

Итак, вернемся к Сильвии Плат. Эстер Гринвуд, главная героиня ее полуавтобиографической книги «Под стеклянным колпаком», описывает, как погружается в безумие. И она рассуждает о суициде именно так, как предполагал Рональд Кларк, увидевший связь между городским газом и уровнем самоубийств. Для нее невероятно важен способ. «А вот если бы ты захотел покончить с собой, как бы ты это сделал?» – спрашивает Эстер у Кола, молодого человека, с которым они лежат на пляже.

«Вопрос Колу явно понравился. “Я часто об этом думал. Я бы вышиб себе мозги из ружья”. Меня охватило разочарование. Как же это по-мужски – из ружья. Мне едва ли удастся раздобыть ружье. А если и удастся, то придется долго гадать, в какую часть тела выстрелить» [55].

Не далее как утром Эстер пыталась повеситься на шелковом шнурке маминого халата, однако у нее ничего не вышло.

«Но всякий раз, когда я затягивала пояс так туго, что у меня шумело в ушах и кровь бросалась в лицо, мои руки слабели, отпускали петлю, и я снова приходила в себя».

Они с Колом плывут к берегу. Эстер решает утопиться.

«Я ныряла снова и снова, и всякий раз выскакивала на поверхность как пробка.

Серая скала издевалась надо мной, качаясь на волнах легко, как спасательный круг.

Я поняла, что потерпела поражение.

И повернула назад».

Героиня Плат ищет не смерти. Она ищет способ лишить себя жизни, и тут годится далеко не всякий. В этом весь смысл привязки: поведение самоубийцы имеет определенные особенности. Эстер искала способ, который подойдет лично ей. И так случилось, что в ту холодную февральскую ночь способ, подходящий Сильвии Плат, был у нее под рукой, обнаружился прямо на кухне.

Для тебя они всего лишь прозрачны, как воздух [56].

Это стихотворение под названием «Подарок на день рождения», написанное в сентябре 1962 г., в самом начале мучительных, лондонских, последних месяцев жизни Плат:

Посмотрите на следующий график, показывающий уровень самоубийств среди британских женщин в возрасте от 25 до 44 лет в период с 1958 по 1982 г. (Напомню: Плат погибла в 30.)

В начале 1960-х гг., когда Плат покончила с собой, уровень самоубийств среди женщин ее возраста в Англии достиг ошеломляющей отметки «10 человек на 100 000». Никогда более – ни до, ни после – этот показатель не был настолько высок. Печальная статистика объяснялась огромным количеством трагических смертей вследствие отравления угарным газом. К 1977 г., когда завершился переход на природный газ, количество суицидов снизилось примерно вдвое. Плат решительно не повезло. Родись она лет на десять позже, попросту не было бы этих «облаков из угарного газа, чью сладость так легко вдыхать».

Осенью 1958 г., через два года после свадьбы, Сильвия Плат и ее муж Тед Хьюз переехали в Бостон. Стихи, которые ее прославят, она напишет только через несколько лет. А пока Плат работает в регистратуре психиатрического отделения Массачусетской больницы. По вечерам посещает писательский семинар при Бостонском университете. Там она и познакомилась с другой молодой поэтессой, Энн Секстон. Секстон была на четыре года старше Плат – эффектная, обаятельная и обворожительно красивая. Позже она получит Пулитцеровскую премию за книгу стихов «Живи или умри», сделавшую ее одним из самых значительных поэтов современной Америки. Плат и Секстон подружились. После занятий они вместе с Джорджем Старбаком, еще одним начинающим поэтом, отправлялись куда-нибудь выпить.