Малкольм Гладуэлл - Разговор с незнакомцем [litres]

Альтернативная теория гласит, что самоубийство – это поведение, тесно связанное с обстоятельствами. Концепция привязки предполагает, что поведение человека мотивировано весьма конкретными обстоятельствами и условиями. Помню, в детстве отец читал нам с братьями «Повесть о двух городах» Чарльза Диккенса. И в самом конце, когда Сидней Картон принимает смерть вместо Чарльза Дарнея, папа всегда вытирал слезы. Вообще-то он у нас не из плаксивых. Не тот человек, чьи чувства вырываются наружу в момент любого эмоционального всплеска. Его не разжалобить душераздирающими сценами в сериалах. Он не плакал, когда выросшие отпрыски уезжали из дому в университет. Может, иногда его глаза и туманятся слегка, но этого не видит никто, кроме разве что моей матери. То есть папе было нужно, чтобы дети, сидя на диване, слушали его и чтобы он читал им творение одного из самых сентиментальных романистов в истории. Уберите любой из этих двух факторов, и никто бы никогда не увидел его слез. Это и есть привязка. Если самоубийство привязывается к обстоятельствам, то это не просто поступок психически угнетенного человека. Это поступок психически угнетенного человека, совершаемый в точный момент особенной уязвимости и связанный с определенными – доступными в это конкретное время – способами лишения себя жизни.

Так какая же гипотеза правильная: сдвиг или привязка? Модернизация британской системы газоснабжения – просто идеальный способ проверить это. Если феномен суицида следует схеме сдвига – то есть если самоубийцы упрямы и, лишившись какого-то из способов, просто пробуют другой, – то статистика должна оставаться более или менее стабильной год от года, колеблясь лишь в зависимости от значимых социальных потрясений (так, число суицидов имеет тенденцию падать во время войны и расти в период экономических кризисов). С другой стороны, если справедлива теория привязки, то число наложивших на себя руки должно варьироваться в зависимости от доступности тех или иных способов осуществления своих намерений. То есть при появлении нового, доступного способа сведения счетов с жизнью, такого как городской газ, число суицидов должно расти, а после его исчезновения – напротив, падать. Кривая самоубийств должна выглядеть как американские горки.

Ну-ка, посмотрим, что мы имеем:

А ведь это и есть американские горки!

Кривая идет вверх, когда в Великобритании повсеместно проводят городской газ, а с переходом на природный газ, начавшимся в конце 1960-х гг., резко падает. В это десятилетнее «окно», когда городской газ постепенно выводили из употребления, были предотвращены тысячи смертей.

«Как способ самоубийства [городской] газ имел уникальные преимущества, – пишет криминолог Рональд Кларк в своем классическом очерке 1988 г., формулируя первый весомый аргумент в пользу привязки. – Широко доступный (примерно в 80 % британских домов), почти не требующий подготовки или специальных знаний, он был чрезвычайно удобен для маломобильных граждан и для людей, внезапно оказавшихся в ситуации сильного стресса. Эта смерть безболезненна, она не уродует погибшего и не создает беспорядка (чего особенно стремятся избежать женщины)… Для того чтобы повеситься или утопиться, нужна подготовка, а чтобы покончить с собой более травматическим способом – застрелиться, вскрыть вены, разбиться на машине, прыгнуть с высоты, броситься под поезд, – необходимо немалое мужество».

В этой цитате есть что-то пугающе прозаичное, правда? Ни разу в своем очерке Кларк не говорит о самоубийцах с сочувствием, не останавливается на причинах их отчаянного поступка. Он просто анализирует действие, как инженер – механическую проблему. Кларк вспоминал, что психиатры и социальные работники восприняли подобное заявление в штыки. Они сочли, что его выводы крайне поверхностны и что думать, будто для снижения количества суицидов достаточно просто усложнить самоубийцам задачу, – кощунственно.

Как-то вообще не принято обсуждать самоубийство в этом аспекте [52]. Мы делаем вид, будто способ не имеет значения. Когда в 1920-х гг. городской газ впервые провели в британские дома, власти сформировали целых две комиссии для изучения последствий этой модернизации. Возможность того, что она может привести к росту числа самоубийств, никто даже не рассматривал. В 1970 г. был опубликован официальный правительственный доклад о программе газовой модернизации, где упоминалось, что одним из положительных сопутствующих эффектов перехода на природный газ будет снижение числа несчастных случаев со смертельным исходом. Однако о суициде вновь нет и речи, хотя число людей, преднамеренно отравившихся газом, превышало число тех, кто погиб от него случайно. В 1981 г. вышла самая фундаментальная научная работа по этой теме – «История британской газовой промышленности» (A History of the British Gas Industry). В ней подробно рассказывается о каждом аспекте появления и распространения газового отопления и газовых плит в жизни страны. Упоминается ли там самоубийство хотя бы мимоходом? Опять же нет.

Или обратимся к необъяснимой эпопее с мостом Золотые Ворота. С момента открытия его в Сан-Франциско в 1937 г. здесь было совершено более 1500 самоубийств. Ни одно другое место в мире не видело столько самоубийц за такой отрезок времени [53].

Что говорит нам в данном случае теория привязки? Что если установить на мосту Золотые Ворота барьер, мешающий прыгать, или страховочную сеть, многое бы изменилось к лучшему. Люди, которым не удалось свести счеты с жизнью прямо тут, не станут искать новое место для прыжка. Их решение покончить с собой привязано к этому архитектурному сооружению.

Можно не сомневаться, дело обстоит именно так, что красноречиво подтверждает исследование психолога Ричарда Сайдена. Сайден навел справки о 515 неудавшихся самоубийцах, которым помешали прыгнуть со знаменитого моста в период между 1937 и 1971 гг. Лишь 25 из них потом все-таки осуществили свой замысел, избрав другой способ суицида. В подавляющем большинстве случаев человек, принявший решение броситься с моста Золотые Ворота, хочет прыгнуть только оттуда и только в этот момент.

Ну и когда же муниципалитет Сан-Франциско наконец-то решил установить на печально знаменитом мосту барьер для предотвращения самоубийств? В 2018 г., спустя восемьдесят с лишним лет после его открытия. Как отмечает Джон Бейтсон в своей книге «Последний прыжок» (The Final Leap), за это время власти потратили миллионы долларов на строительство дорожного ограждения, чтобы защитить велосипедистов, проезжающих через Золотые Ворота, хотя ни один велосипедист никогда не был сбит на этом мосту. Миллионы ушли и на строительство отбойника между встречными полосами дороги – «в целях повышения общественной безопасности». На южном конце моста также установили сетчатую изгородь высотой два с половиной метра, чтобы мусор не залетал в Форт-Бейкер, бывшую военную базу, расположенную внизу. Страховочную же сеть ставили только на время строительства моста, для обеспечения безопасности рабочих, на нее были потрачены огромные средства. Сеть спасла 19 жизней. Потом ее сняли. А как же самоубийства? В этом отношении за восемь с лишним десятков лет не предпринималось абсолютно ничего.