Ася - Шум

После встречи с этим человеком я поехала обратно в хостел, не люблю оставаться с ночёвкой, в отличие от моей подруги, которая приехала только утром. В течение следующей недели мы встречались с разными мужчинами, было несколько встреч втроем, мы с подругой и какой-нибудь мужчина. Нам попадались как милые, домашние изменщики, так и отвратительные извращенцы. Помню, как одному мужику лет 30 нравилось передавать слюни по кругу, мы плевали друг другу в рот и передавали другому, если бы не моё умение контролировать рвотный рефлекс, то я бы не выдержала. Но так как я каждый день по нескольку раз вызывала у себя рвоту, то смога сдержаться, а вот бедная подруга всё ещё не умела так легко контролировать рвотный рефлекс, из-за чего постоянно бегала в туалет. Да, грязи было много, больше, чем можно себе представить. Другому мужчине нравилось заниматься этим в офисе, это он нам так рассказывал, на самом же деле, он просто жалел деньги на отель. Поэтому мы занимались этим втроем на большом офисном столе, а потом на кожаном диване, что так противно липнет к телу. Были мужчины, которые кончали в час по 3 раза, в перерывах мы беседовали. Обычно в тройном акте мужчина выбирал одну из нас и уделял ей больше внимания, в то время как другая могла отдохнуть, просто стимулируя прочие эрогенные зоны мужчины, а если мы оставались с ночёвкой, то быть, не сильно понравившейся подругой, означало ночной сон. Однажды кому-то из нас написал богатенький армянин, позже оказалось, что у него был друг. Началось все с диалога в машине. Мы договорились встретиться с ними на улице, потом сели к ним в машину, и они стали уговаривать нас на меньшую сумму. Торговаться было бессмысленно. И вообще, мы уже были не в том положении, чтобы отказывать. Было слишком поздно, так как мы сидели в запертом огромной внедорожнике, безопаснее всего было пойти им на встречу, а не выпрашивать лишнюю тысячу за своё тело. Поэтому мы согласились на сумму, в 3 раза ниже, чем мы обычно просили за групповой секс. Они сняли нереально дорогой отель. Мы с подругой переглянулись и поняли друг друга без слов «лучше бы они эти деньги нам отдали, чем за это платить», позже мы конечно озвучили эти мысли вслух, но перед этим нам предстояло нечто. Мы зашли в просторный вестибюль, на мне были наделы солнцезащитные очки. Мне неприятно общаться с армянами, я не люблю эту нацию, уж не знаю почему. А зайти в отель в компании двух состоятельных представителей этой нации, означало для меня позор высшей категории. И пусть на меня косо смотрели люди, и многие поняли, зачем мы с подругой зашли туда, и кто эти нерусские люди, что стоят рядом. Мне было плевать. Только бы никто не видел моих глаз. Мы зашли в номер, разбежались по разным комнатам (они предварительно выбрали кто с кем будет), и принялись за дело. Тот что моложе, закончил быстро, а тот что постарше и противнее (именно он выбрал меня), оказался стойким. Он не менял презерватив больше часа, только периодически ходил в душ, обмывался и мыл один и тот же презерватив. На такое способны только скупые старые армяне, чудом заработавшие на дорогой автомобиль, но моющие презервативы в целях экономии. Как от него противно воняло. Этот армянский запах пота даже, эта противная липкая спина, покрытая непонятными бородавками, я не забуду, наверное, никогда. Позже мы поменялись партнерами, молодой получил удовольствие второй раз, только теперь благодаря моим стараниям, а вот моя подруга мучилась с тем гадким, не сдающимся «недомужиком». Из-за продолжительности актов естественная смазка уже давно не выделялась, а помытые презервативы натирали так больно, что, казалось, ещё пару минут и польются слёзы. Но мы терпели. Мы умели терпеть. Сколько же сил было потрачено в тот день. После этих мужиков я ещё больше не люблю нерусских. К счастью, нам всё-таки заплатили за интим, чего можно было и не ожидать от этих скупердяев. А когда все оделись и просто сидели на шикарных креслах, подруга заметила, как один из них пытается незаметно сфотографировать наши лица. Тогда мне стало страшно, а подруга в миг превратилась из милашки в настоящую стерву и нагло требовала удалить все фото на её глазах, чтобы она видела. Если честно, то мне одной не хватило бы столько мужества говорить с ними в таком тоне. Да и вообще, я бы вряд ли заметила, как они снимают нас. Но если допустить только мысль о том, что наши фото гуляют на просторах интернета с надписью «дают армянам за трёшку» или что-то вроде того, то к каким последствиям это все могло привести? Даже думать не хочется. Хорошо, что нас вообще выпустили из этой машины. И вот мы стоим в паре домов от хостела, у каждой по три тысячи рублей, стёртые промежности и небольшой шок от наглости этих людей. Зачем они нас хотели сфотографировать? Что им это даст? Нам не хотелось об этом думать, и мы просто пошли в наше временное жильё, ещё раз помылись, переоделись в домашнюю одежду и просто лежали на кроватях, вечером сходили в аптеку, купили заживляющую мазь и поклялись больше никогда не связываться с нерусскими. А на следующий день нас снова ждали встречи, снова надевать красивое бельё, выпрямлять волосы, краситься, повторять легенды, и вставлять улыбку как настроение по умолчанию. Параллельно всему этому я конечно же объедалась и блевала. В хостеле было неудобно, люди не поймут, зачем я столько ем и почему так часто хожу в туалет, а вот торговые центры подходили для этих целей идеально. Дешёвая еда на фуд-кортах и туалеты в пару метров делали меня счастливее. А когда я возвращалась со встреч поздно, то шла в супермаркет, покупала разные вкусности вроде шоколада, булок, мороженного и чего только мне хотелось, потом могла съесть большую шаурму, прийти в хостел, прочиститься, потом снова в магазин или в пекарню и так до вечера. Иногда блевала прямо в кустах в неухоженных дворах стареньких многоэтажек. Я в прямом смысле спускала деньги в унитаз. Я блевала не только дешёвой едой. Спокойно могли заказать с подругой сет суши и роллов на большую компанию, съесть все за раз, а потом выблевать полторы – две тысячи. Мы не считали деньги. Мы просто покупали то, что хотели. Прекрасно-ужасное было время. Свободно-зависимое и финансово спокойно-тревожное. Так мы и прожили в хостеле ещё неделю. Да, все события происходили на столько концентрированно, что я сейчас сама себе удивляюсь. Бывало, что в день мы успевали на 3 встречи, а вечером уезжали с ночёвкой в какому-нибудь богатенькому, но скучающему мужику. Утром мне написал Гоша, пригласил на концерт. Я так соскучилась за те пару месяцев, что не видела его. Ведь, я всё еще чувствовала тягу. Мне всё ещё хотелось снова почувствовать его запах, прижаться к нему и забыть обо всём. И я охотно согласилась. Концерт был уже вечером, но мне предстояла встреча в обед. Я просчитала время, и должна была всё успеть. А утреннее время я потратила на еду и прочистки. После нескольких часов обжорства и рвоты я собралась, накрасилась и ожидала sms от мужчины, что написал мне накануне. Один мужчина, возрастом примерно пятидесяти лет, назначил встречу в его новой квартире. Мы договорились о сумме, хотя, моя стоимость, вернее, стоимость времяпровождения со мной, показалось ему слишком высокой, однако, я никогда не торговалась, а просто ставила перед фактом. Он встретил меня где-то в центре города, я села в машину, и мы поехали. Он много говорил, а я как всегда строила из себя умную, понимающую различные сферы жизни. Я могла поддержать абсолютно любую беседу, и я понятия не имею, от куда я могла знать хоть какую-то информацию о бирже, программировании, медицине. Я вообще никогда не интересовалась этими темами, тем не менее, всегда находила у себя в памяти какие-то обрывки информации и уместно вставляла их в диалоги. Также я использовала метод «зеркало», если я совсем не могла ничего сказать в ответ. Я строила сложные предложения, употребляла редкие слова, иногда даже устаревшие, чтоб собеседник понял, что я начитанная, умная девушка, хотя на самом деле, таковой не являлась. Так вышло и с этим пожилым мужчиной. Мы говорили с ним о политике всю дорогу, потом говорили обо мне, я, как всегда, рассказала свою легенду про университет, про репетиторство, про сестру, которую нужно содержать, а мама не помогает. И знаете, когда я им говорила фразу «мама не помогает», я словно мстила ей за прошлое. Это была некая компенсация. И мне было одновременно приятно принижать свою мать и стыдно, ведь я вызывала жалость, хотя совершенно этого не хотела. Итак, мы приехали в его, ещё не обустроенную квартиру, я приняла душ, и мы занялись сексом. С первых же минут интимной близости, я поняла – он занимается спортом. Настолько активной и высоко энергозатратной близости у меня ранее не было. Он очень долго не заканчивал, а только менял позы, крутил меня как игрушку, много потел. Я не ожидала такого активного секса, я очень устала. И вот, спустя пару часов, они показались мне целой вечностью, всё завершилось под громкие, пугающие звуки удовольствия. Я упала на кровать обессиленной как физически, так и морально. Я поняла, он ожидал от меня большей активности, но это не в моей природе. По средним меркам, я и так достаточно инициативна в постели, но это пожилой мужик, как я сейчас понимаю, употребил виагру или что-то вроде этого. После изнурительного «фитнеса» я приняла душ и ждала его в просторной кухне, заполненной запахом новой мебели, запахом древесины. Именно этот запах ассоциируется у меня с папой, ведь он был столяром и в нашем доме всегда пахло вырубленным деревом. Я сохранила память об этом запахе на всю жизнь. Только в тот день он принёс мне не самые лучшие ассоциации. Стоять в полотенце в незнаком квартире, где тебя только что поимел старик, и одновременно думать о папе не очень приятно, даже стыдно. Но очень скоро из душа вышел мой недавний знакомый, мы оделись и сели в машину. Он предложил довести меня ближе к центру. Времени до концерта Гоши оставалось всё меньше. Я понимала, что уже не успею принять душ, а пока это старик стоял на заправке и пил кофе не спеша, уговаривая поехать вместе с ним в ночной клуб, я поняла – уже не успею даже переодеться. Он словно тянул время специально. Но я не могла его торопить или настаивать. Я не могла сказать «просто отвезите меня поскорее», ведь он мне ещё не заплатил. И вот я сижу с растрепанными от ветра волосами, без макияжа, в «рабочем» платье в машине у человека, с которым только что переспала за деньги, а мой Гоша собирается на концерт, на который я уже не успеваю. Как я могла променять встречу с этим противным мужиком на встречу с Гошей? Как это вышло? Почему я вообще сижу в этой машине? Почему он так долго не хочет уезжать? Зачем он уговаривает поехать с ним куда-нибудь ещё? Как на меня посмотрят люди в ночном клубе рядом с этим стариканом? На что он надеется? Я не буду позориться рядом с ним. Он мерзкий, противный, самовлюблённый мудак, который до сих пор не заплатил мне. В эти минуты я смотрела на время, и ещё больше ненавидела весь мир. Я понимала, что сама себя посадила в эту чёртову машину, сама согласилась на встречу. Да, я была разочарована своей жизнью в те минуты. Я вдруг поняла, что безвозвратно променяла все светлые чувства на грязь. По разные чаши весов находятся отношения, чистая репутация, детская нежная душа и вся эта грязь, секс за деньги, стыд перед осуждающими взглядами администраторов. Я сама не заметила, как променяла всё, за что меня так любили окружающие на то, что мне приносило удовлетворённость жизнью. И как бы абсурдно это ни казалось, но в те минуты в машине мне было больно от осознания невозвратности. Но если бы в тот момент у меня спросили, хочу ли я вернуть время и пойти другим путем, то я бы ответила отрицательно. Мне нравилась вся эта грязь, но она требовала «отключения» чувств. Морально трудно стоять голой перед мужиком, старше тебя в 3 раза и вспоминать о папе, слушать от какого-нибудь мужика рассказы о детях и жене, ведь тогда я вспоминала свою маму, невольно проводя аналогии с нашей распавшейся семьёй, сложно врать о том, что деньги нужны на содержание сестры, хотя на самом деле я их просто проблёвывала и испытывала стыд при этом. Конечно, все эти негативные эмоции я заедала, а потом избавлялась от всего – стыда, страха, неуверенности в себе, беспокойства, скуки, ненависти к себе и конечно же от еды. Но в один момент это перестало работать. Грязи становилось всё больше, и еда не справлялась с этими потоками сдержанных, невысказанных, невыраженных чувств. И тогда я решила – я не хочу ничего чувствовать. Я не хочу быть такой слабой, не хочу быть живой. И постепенно я заставляла себя ничего ни чувствовать, ни замечать людей, их реакции, не запоминать лица мужиков, с которыми спала, не слышать критику, не позволять людям повлиять на меня. Я словно сказала сама себе «мне плевать на всё, я живу, чтоб наслаждаться». И каждый следующий день я просыпалась свободнее, легче, словно из меня вылетают детали от машины, которые временно не используются, без них машина поедет легче, с большей скоростью, но когда-нибудь придёт время и, возможно они снова понадобятся, а может машина сломается ещё в пути, не известно…