Ольга Гордеева - Измененные состояния сознания и культура: хрестоматия

Возьмем, к примеру, берсерков. В более поздние времена термин «берсерк» стал синонимом слова «воин» или, скорее, «разбойник», потому что имелся в виду такой воин, который был подвержен приступам бешенства, необузданной ярости. Короче, был крайне агрессивен, не чувствовал боли и при этом совершенно не способен контролировать собственное поведение. Однако в более древние времена дело обстояло иначе, об этом свидетельствует этимология термина. Берсерк – это «некто в медвежьей шкуре, воплотившийся в медведя». Обратите внимание: воплотившийся в медведя, а не просто одетый в его шкуру. Различие принципиальное. За обыденным фактом – воин в медвежьей шкуре – скрыта более глубокая истина. Она говорит, что это человек, одержимый медведем, если угодно, «медведь с человеческим лицом». Медвежья шкура здесь своего рода «магическая клетка», помогающая осуществить колдовской акт такого превращения.

Бок о бок с берсерком, облаченным в медвежью шкуру, лучше сказать, воином–медведем, стоит ульфхеднар, то есть «некто, облаченный в шкуру волка, воплотившийся в волка». Родственная связь воина–волка и воина–медведя столь тесная, что оба термина выглядят как синонимы. Саги утверждают, что ульфхеднары и берсерки действовали иногда в одиночку, но чаще всего небольшими группами, похожими на волчьи стаи. Еще в сагах говорится об их свирепости, безжалостности, бесстыдстве (то есть об отсутствии нравственных норм в поведении) и пристрастии к оргиям. Так что предания о волколаках* и оборотнях выглядят вполне правдоподобными.

В языческие времена, до обращения германцев и скандинавов в христианство, считалось, что берсерки и ульфхеднары обладали просто–таки сверхъестественной силой. «Сага об Инглингах» описывает, что в бою они «рвались вперед без доспехов, грызли края щитов как бешеные собаки или волки, пуская изо рта пену, и были сильными словно медведи или быки. Они убивали врагов с одного удара, но ни огонь, ни железо не могли ранить их самих. Они нападали стаей с ужасными воплями и воем, как дикие звери, и никто не мог остановить их…» Скорее всего, «ярость воинов–зверей» была одним из проявлений тяжелого психического заболевания – ликантропии, страдающие которым воображают себя зверями. На эту мысль наталкивает то обстоятельство, что способность впадать в «звериную ярость» обычно передавалась по наследству, ей нельзя было научиться. В одной из саг, например, говорится о человеке, имевшем 12 сыновей. Все они были берсерки:

«У них стало обычаем, находясь среди своих и почувствовав приближение ярости (то есть припадка безумия, сказали бы мы), сходить с корабля на берег и кидать там большие камни, выворачивать с корнем деревья, иначе в своей ярости они покалечили бы или убили родных и друзей».

Как объяснить роль и функцию воинов–зверей в древнем германо–скандинавском обществе? Несомненно, речь идет о небольшой группе, резко отграниченной от основной массы свободных воинов. Берсерков и ульфхеднаров можно сравнить с индийским «гандхарва» (см. «Ригведа»*) и с эллинским кентавром (человеком–конем). И те, и другие суть «демоны», то есть наполовину люди, наполовину звери. Можно их также сблизить с всадниками из свиты Ромула – кровожадными существами, ворующими скот и женщин и рыщущими повсюду подобно волкам. Стоит только проанализировать древние мифы и легенды, как повсюду обнаружатся люди–волки, люди–кони, люди–медведи, люди–собаки и прочие «звери с человеческими лицами».

Обратимся к римскому историку Тациту, жившему в конце I – начале II в. н. э. Он выделил среди германского племени хаттов отдельную группу воинов, члены которой демонстративно носили особый знак:

«Храбрейшие из них носят железное кольцо или перстень (знак бесчестья и позора у этого племени), обращая этим на себя внимание как врагов, так и соплеменников. Эти люди начинают все битвы, они всегда составляют передовой строй, вид которого ужасен. Но и в мирное время их лицо не приобретает мягкого вида. Ни у кого из них нет ни дома, ни поля, ни какого–либо занятия. Куда они пришли, там и кормятся, расточители чужого, равнодушные к своему достоянию».

Вне всякого сомнения, речь идет о группе привилегированных воинов, чье воинское искусство высоко ценили соплеменники. Их обычай носить знак бесчестья, превращавшийся в знак почета, напоминает рыцарские обеты более позднего времени. В то же время это знак тайного союза, знак воинского братства.

Членам такого союза было позволено во имя общего блага нарушать обычные социальные обязанности. Они не работали, не вступали в брак, не растили детей. Община кормила их в обмен на выполнение воинского долга. Не находились ли они на положении «прирученных зверей?» На этот вопрос вряд ли когда–нибудь дадут исчерпывающий ответ. Но обратим внимание на одну особенность. Вера в то, что всякий, кто наденет железный перстень и произнесет при этом заклятье, станет медведем, до сих пор сохранилась в скандинавском фольклоре.

Звериная природа – это нечто, находящееся вне человеческой власти. Саги постоянно напоминают, что в человеке под спудом скрывается вторая природа, своего рода «внутренняя душа», не поддающаяся контролю рассудка и воли. Достаточно прибегнуть к магическому ритуалу, и эта природа вырвется наружу, человек станет зверем!

Азанде(санде, базенда, ньямньям, самоназвание – азанде) – народ, населяющий междуречье рек Узле и Мбому в Конго и пограничные районы Центрально–Африканской Республики и Судана. Общая численность около 1,6 млн чел. (оценка 1967 г.). Язык – занде. Сохраняются традиционные верования (культ предков, культы сил природы). В XVIII–XIX вв. азанде создали единый союз племен во главе с верховным вождем. Основное занятие – земледелие, отчасти скотоводство.

Адреналин, син. эпинефрин (Adrenalin; Epinephrine, от новолат. adrenalis – «надпочечный») [1–(3,4–дигидроксифенил)–2–метиламино–этанол] – медиатор нервной системы; гормон мозгового слоя надпочечников и вненадпочечниковой хромаффинной ткани. Адреналин активирует выделение рилизинг–гормонов гипоталамуса, вызывает сужение мелких кровеносных сосудов, повышение артериального давления, усиление работы сердца, расслабление мускулатуры бронхов и кишечника, усиливает работоспособность скелетных мышц, увеличивает содержание глюкозы в крови, стимулирует также распад жиров в тканях и усиливает катаболические процессы и т. д. При эмоциональных переживаниях, особенно в стрессовых ситуациях, усиленной мышечной работе, охлаждении, понижении уровня сахара содержание адреналина в крови резко возрастает, что обеспечивает адаптацию организма к новым условиям.