Жак Лакан - Образования бессознательного (1957-58)

Представить себе, как это происходит, действительно трудно, но еще труднее осуществить — именно в этом и состоит вся драма, связанная с происходящей на этом уровне ориентацией извращений, Осуществимо это с трудом в том смысле, что осуществляется неправильно, хотя неизменно. И происходит это, разумеется, не без вмешательства чего-то большего, нежели изначальная символизация матери, которая приходит и вновь уходит, которую зовут, когда она отсутствует, а стоит ей придти, отталкивают, чтобы иметь возможность позвать ее снова. Это большее, без наличия которого здесь просто не обойтись, и есть не что иное, как существование за спиной матери того символического порядка, от которого она зависит и который, всегда будучи более или менее под рукой, дает определенный доступ к предмету ее желания — предмету, представляющему собой объект настолько обособленный, настолько отмеченный обусловленной символической системой необходимостью, что, ввиду преимущества, которым объект этот наделен, ни в какой другой форме предмет желания абсолютно немыслим. Объект этот именуется фаллосом — именно он и служит той осью, вокруг которой вся наша прошлогодняя диалектика объектного отношения была выстроена.

Но почему? Почему объект этот на данном месте столь уж необходим? Объяснение одно: поскольку он занимает привилегированное место в порядке Символического. Именно в этом вопросе мы и предполагаем сегодня разобраться детально.

В рисунке, который вы видите перед собой, налицо отношения симметрии между фаллосам, расположенным в вершине воображаемого треугольника, с одной стороны, и отцом в вершине треугольника символического, с другой. Сейчас мы убедимся, что пред нами не просто симметрия, а тесная связь. Что дает мне основание сделать следующий шаг, утверждая, что связь эта носит характер метафорический?

А то же самое, собственно, что заставляет нас углубиться в диалектику эдипова комплекса. Попробуем, подобно Фрейду и тем, кто за ним последовал, сформулировать то, о чем идет речь, шаг за шагом.

Здесь все по-прежнему не до конца ясно и символически не проработано. Попробуем двинуться еще немного вперед, не ставя при этом удовлетворение собственного интеллектуального любопытства своей единственной целью. И только тогда, когда мы шаг за шагом выстроим тот, если можно так выразиться, процесс порождения, в итоге которого место отцовского означающего в символе задает собой место фаллоса в плане воображаемом; когда удастся нам четко выделить, так сказать, логические такты или фазы приобретения фаллосом статуса объекта в воображаемом плане привилегированного и преобладающего; когда выяснится, что различение этих тактов помогает нам правильно сориентироваться как в подходе к находящемуся на нашем попечении конкретному больному, так и в определении направления клинической заботы и хода лечения в целом — только тогда сочтем мы усилия наши оправданными.

Учитывая трудности, с которыми мы встречаемся в клинической работе, в постановке вопросов, в изучении больного и в терапевтическом маневрировании, оправданы эти усилия непременно будут.

Давайте теперь присмотримся к этому желанию Другого — желанию, представляющему собой желание матери и предполагающему за собой нечто себе потустороннее. Уже для того, чтобы это потустороннее оказалось достигнуто, необходимо опосредование. Оно-то и задано той позицией, которую занимает в символическом порядке отец.

Чтобы не делать безапелляционных заявлений, давайте взглянем, как стоит вопрос в плане конкретном. Мы обнаружим, что имеется множество различных состояний, случаев, этапов, когда ребенок отождествляет себя с фаллосом. Это и было предметом нашего исследования на том пути, который мы вместе проделали в прошлом году. Мы обнаружили тогда, что наиболее показательным извращением является фетишизм. Именно в случае фетишизма вступает ребенок в определенные отношения с предметом по ту сторону желания матери — предметом, в чьем, так сказать, преимуществе и высшем достоинстве он убедился и с которым путем воображаемого отождествления с матерью себя связывает. Мы отметили также, что в других формах извращения, а именно в трансвестизме, ребенок решает трудности воображаемых отношений с матерью путем занятия противоположной позиции. Считается, что он отождествляет себя с фаллической матерью. Я думаю, правильнее будет сказать, что он отождествляет себя с самим фаллосом как таковым — с фаллосом, спрятанным под одеждой у матери.

Говоря обо всем этом, я напоминаю вам, что отношение ребенка к фаллосу определяется тем обстоятельством, что фаллос является объектом желания матери. О том, что элемент этот играет в отношениях между ребенком и родителями роль активную и существенную, свидетельствует, в свою очередь, и аналитический опыт. В теоретическом плане мы напомнили об этом на прошлой лекции, говоря о том, как происходит угасание эдипова комплекса в ситуации, когда комплекс этот приобретает так называемую обращенную форму. Уже Фрейд обращает наше внимание на случаи, когда ребенок, в какой-то мере отождествив себя с матерью и заняв тем самым позицию одновременно многозначительную и многообещающую, страшится в то же время последствий этой позиции, опасаясь, если он мальчик, лишиться в итоге признака своего мужества.

Это лишь частное наблюдение, но значение его куда шире. Аналитический опыт доказывает нам, что отец, лишая мать объекта ее желания, то есть объекта фаллического, играет тем самым если не в извращениях, то, во всяком случае, в любом неврозе, равно как и в течении, пусть даже самом естественном и благополучном, эди

веду вас постепенно к пониманию того, каким образом каждый из родителей с этой фразой связан и каким образом подобает им, заняв по отношению друг к другу определенную позицию, фразу эту продолжить. Поэтому, коли уж сформулировать мысль так или иначе нужно, остановимся на нейтральном варианте и скажем, что ребенок стоит перед альтернативой: быть или не быть фаллосом.

Вы чувствуете, конечно, какое усилие нужно сделать для понимания разницы между этой альтернативой и той, встреча с которой субъекту еще предстоит, хотя готовиться к ней приходится ему заранее, — альтернативой, которую мы, опираясь на другую литературную цитату, сформулируем как иметь или не иметь. Другими словами, иметь пенис или не иметь его — альтернатива, как видим, совсем иная. Междутой и другой лежит- не забывайте этого — комплекс кастрации. Что именно комплекс кастрации собой представляет, никогда прямо не формулируется и остается до сих пор едва ли не полной загадкой. Мы знаем, тем не менее, что именно им, этим комплексом, обусловлены два важнейших факта — что мальчик делается мужчиной, с одной стороны, и что девочка становится женщиной, с другой. В обоих случаях, вопрос иметь его или не иметь оказывается отрегулирован — даже для того, кто, в конечном счете, владеет им по праву, для лица мужского пола — посредством комплекса кастрации. А это предполагает, что для того, чтобы его иметь, необходимо, чтобы был прежде того момент, когда его не было. То, о чем идет речь, не получило бы названия комплекса кастрации, если бы не оказывался при этом на переднем плане тот факт, что для того, чтобы его иметь, необходимо прежде признать, что иметь его невозможно, так что возможность оказаться кастрированным абсолютно необходима субъекту для усвоения того факта, что он обладает фаллосом.