Эдуард Киршбаума - Психологическая защита

В педагогической ситуации каждый воспитатель взаимодействует не с одним ребенком, а по крайней мере с двумя: с реальным ребенком (своим воспитанником, всем к пассом) и собственным "ребенком". Собственный "ребенок" преподавателя — это аффективно-мотивированное ядро личности, которое сформировалось в детстве. К iKбы далеко в прошлом не отстояло мое детство, оно продолжается во мне. Как действует мое детство в настоящем, разрушительно или животворяще? Иду ли я согбенный под грузом нерешенных, вытесненных, но зафиксированных в детстве проблем, или освобожденный, с новыми сублимированными языками либидо или танатоса? Общение с прошлым, с детством обеспечивает всю полноту переживания настоящего, перспективность будущего, даже если собственное детство было сплошным кошмаром. Важно общение с этим ужасом, в общении с ним ужас преодолевается. Иногда требуется помощь со стороны (психолога, психотерапевта, священника, друга).

В детстве я сполна на своем теле и психике испытал империализм взрослых. Меня давили в детстве авторитарные, доминантные (впрочем, такие же несчастные) родители и педагоги, любой протест с моей стороны строго и беспощадно подавлялся ("чтоб не повадно было"). Но вот в моей жизни появляется возможность выместить все свои детские страхи и ужас перед своими родителями и воспитателями. У меня появилась возможность наказать их. Но как?! А уже на своих воспитанниках. Теперь я буду внушать страх, теперь я буду кошмаром для другого, теперь я буду осуществлять интеллектуальный ("с кем ты споришь?!") и не интеллектуальный ("унасекомлю, дам волчью характеристику!") психотеррор против тех, кто по своим социально-ролевым и психическим характеристикам интеллектуально незрел и находится на самом низу иерархической лестницы.

Понятно, что таким образом вымещающаяся позиция неблагополучного "ребенка" педагога требует рационализации, оправдания перед своим Сверх-Я. Такая рационализация выстраивается в безупречный по своему формализму силлогизм: меня били, и благодаря этому я вырос хорошим человеком, мне это было на пользу; следовательно, чтобы ты стал хорошим человеком, тебя тоже нужно бить. По сути такая рационализация прикрывает, камуфлирует непрерывность, неизбывность цепи вымещения: меня били в свое время, и я терпел, но вот пришло мое время, когда я могу бить, и я буду бить. Настал мой звездный час, триумф моего несчастного "ребенка".

В такой ситуации, постоянно воспроизводимой в учебном хронотопе, реальный воспитанник общается не со зрелым Я своего педагога, а он имеет дело с голодным, беспомощным, запущенным "дитя" педагога, который скрывается за красивым и пышным фасадом. Благоприятствует механизму вымещения и социальная ситуация с народным образованием: эта система, насквозь авторитарная, иерархическая, несет в себе главные пороки бюрократизма, а именно полную неподчиненность низам и рабскую претерпелость перед вышестоящими инстанциями, изгнание из своей системы всех, кто реально пытается прервать эту цепь отсроченного вымещения.

Педагог, вымещающий, выкрикивающий своего несчастного "ребенка" на несчастных учениках, и подросток, продолжающий эту цепь вымещения и крушащий все и вся на своем пути, — фигуры, взаимодополняющие друг друга. Обоим нужны собственные "мальчики для бип» я". Оба, и педагог и подросток, преумножают агрессию. По один продолжает (заканчивает) свою ситуацию со своим детством (педагог), а другой ее начинает (подросток). Проявление агрессии у подростка скорее всего произойдет не сейчас, а в другой ситуации, на своих более слабых сверстниках, на безгласных вещах (разбитые стекла, разрушенные двери) и животных (повешенные кошки, побитые собаки).

Прервать эту цепочку агрессии нужно не с подростков, а с педагогов. Требуется избавить от механизма вымещения загнанное внутрь "дитя" педагогов, которым досталась со- oiiuTiжующая порция агрессии в их реальном детстве, и которых до сих пор как щенят загоняют в угол глупыми инструкциями, беспределом директоров-самодуров, вечными проверками и т. д. и т. п. Зафиксируем пока необходимость избавления от переноса не последующего звена, а предыдущего. В паре "педагог — побитый подросток" начинать нужно лечить от вымещения не подростка, а педагога, гак же как в паре "подросток — побитая собака" предметом санации является отнюдь не собака, а подросток. Собаку лишь следует изолировать от вымещающего на ней свою июбу и обиду подростка, изолировать и утешить. Так же как в паре "педагог — побитый ученик" — спрятать от педагога нужно ребенка.

В школьном возрасте личность ученика еще не достаточно зрела, чтобы разделять личность агрессивного, авторитарного учителя и преподаваемый им предмет. Неприятие личности педагога переносится и на его предмет, и на все то, что напоминает школу. Старшеклассники, сжигающие учебники и тетради на выпускном вечере, совершают акт символического "убийства" ненавистных им учителей. На неодушевленных предметах они вымещают все обиды и унижения, которые им доставила школа.

Это, так сказать, садистический вариант вымещения: агрессия на другом. У вымещения может быть и мазохистский вариант — агрессия на себе. При невозможности отреагирования вовне (слишком сильный противник или чрезмерно строгое Сверх-Я) энергия танатоса обращается на себя. Это может проявиться внешне в физических действиях. Человек от досады, от злости рвет на себе волосы, кусает губы, до крови сжимает кулаки и т. д. Психологически это проявляется угрызениями совести, самоистязаниями, заниженной самооценкой, уничижительной самохарактеристикой, неверием в свои способности.

Лица, которые занимаются самовымещением, провоцируют окружение на агрессию по отношению к ним. Они "подставляются", становятся "мальчиками для битья". Эти мальчики для битья привыкают к асимметричным отношениям, и когда меняется социальная ситуация, которая позволяет быть им наверху, эти лица легко превращаются в мальчиков, которые также безжалостно бьют других, как их когда-то били. Ситуация мазохистическо- го вымещения в будущем превращается в ситуацию садистического вымещения. Рискнем утверждать, что это ситуация многих педагогов.

О том, что вымещение — паллиативная форма реализации танатоса, свидетельствует и ситуация с вандали- рующим подростком. Вандализм как отреагирование на замещающих объектах реального, полного удовлетворения не приносит, но как подкрепление положительной разрядки удовольствие несет и потому может превратиться

в устойчивый способ поведения и продолжаться в зрелом возрасте. Это еще раз подтверждает необходимость решения проблем с их действительными виновниками, л не на замещающих объектах.