Томас Сас - Фабрика безумия

Мой тезис, согласно которому психиатрический взгляд на гомосексуальность представляет собой слегка замаскированное повторение ушедшего в прошлое религиозного взгляда, а медицинские попытки «лечить» эту разновидность поведения — слегка прикрытый способ ее подавлять, может быть проверен анализом любого современного психиатрического описания гомосексуальности. Показательно то, как обращается с этим предметом Карл Меннингер, широко признанный в качестве наиболее «либерального» и «прогрессивного» среди современных психиатров. В своей работе «Жизненно важное равновесие» Меннингер обсуждает гомосексуальность в общей рубрике «Утрата контроля и дезорганизация второго порядка», помещая ее сразу же после анализа «извращенных моделей сексуального поведения» [562] Menninger K. The Vital Balance, pp. 195—198. . «Мы не можем, подобно Жиду, расхваливать гомосексуальность. Мы не извиняем ее, подобно некоторым. Мы рассматриваем ее как симптом, сходный со всеми прочими симптомами, связанный с агрессией, потворством своим желаниям, самонаказанием и стремлением предотвратить нечто худшее» [563] Ibid., p. 198. (курсив мой. — Г. С.). Подобно другим медицинским авторам, затрагивающим вопросы морали, Меннингер выдает себя словами, которые он подбирает. Если гомосексуальность — симптом, то что здесь можно «извинять» или «не извинять»? Меннингер не взялся бы говорить об «извинении» или «не извинении» пневмонической лихорадки или желтухи, связанной с расстройством желчевыводящих путей, однако он говорит о «не извинении» психиатрического «симптома». Его «терапевтические» рекомендации, касающиеся гомосексуальности, вызывают подозрение в том, что медицинская роль для него — всего лишь прикрытие для роли моралиста и социального инженера.

«Женатый человек, прихожанин церкви, директор банка, отец троих детей» — иными словами, столп общества консультируется у Меннингера и доверяет ему свою тайну: он гомосексуалист. Мужчина спрашивает: «Что мне делать?» Меннингер отвечает: «Разумеется, одна из вещей, которую можно делать, — вести целомудренную жизнь. Миллионы людей с гетеросексуальными наклонностями по той или иной причине прибегают к воздержанию, и для гомосексуально ориентированного индивида следовать этому курсу ничуть не более затруднительно» [564] Ibid., p. 196. . Воистину так. Но разве возможность сексуального воздержания не могла и без того прийти в голову человеку, который является успешным директором банка? [565] В этой связи см. работу Гюйона, который пишет: «В конце концов медицинская профессия, проституируя науку на службе у табу (и принимая такое ее положение как данность), взялась продемонстрировать, что можно воздерживаться от сексуального акта без ущерба для здоровья...» (Guyon R. Ibid., p. 204.). Гюйон говорит здесь о гетеросексуальных актах, однако, mutatis mutandis, то же самое приложимо и к гомосексуальным и аутоэротическим действиям.

Вторая рекомендация Меннингера — «пройти курс лечения от этого состояния. Лечение может оказаться действенным, если страдающий не слишком сильно погружен в отчаяние или рационализацию, если он не убежден в том, что у него серьезные проблемы с наследственностью, что он обречен быть таким и что ему остается извлечь из этого положения то, что оно дает» [566] Ibid. . По Мен-нингеру, «лечение» может иметь единственную цель: обратить «еретика» в истинную веру, превратить гомосексуального индивида в гетеросексуального. Возможность помочь клиенту рассмотреть свои сложившиеся наклонности с большим хладнокровием, помочь ему взглянуть на собственное «я» с большим достоинством, нежели позволяет общественное суждение, — такие терапевтические альтернативы Меннингером даже не рассматриваются. Он просто бичует гомосексуалиста, обращая против него старинное обвинение. Всего несколько лет тому назад, отказавшись наконец от бытовавшей до конца XIX века психиатрической догмы, согласно которой гомосексуальность вызывается мастурбацией, психиатры настаивали, что сексуальная извращенность является генетическим заболеванием, что она вызывается «плохой наследственностью». Несмотря на это, Меннингер произвольно обвиняет гомосексуалиста в надуманном объяснении, если тот считает, что наследственность имеет какое-то отношение к природе его сексуальных интересов, и не проявляет рвения в стремлении изменить их в направлении, одобряемом обществом. Пожалуй, одна из причин интеллектуальной непреклонности Меннингера заключается в том, что он не сомневается в своем знании действительной природы гомосексуальности: это «агрессия» — психиатрическое наименование Сатаны. «Когда мы рассматриваем гомосексуальность клинически и официально , она практически всегда выдает свою сущностно агрессивную природу» [567] Ibid., p. 197. (курсив мой. — Т. С.). Безусловно, когда Меннингер рассматривает любое отличающееся от собственного сексуальное или общественное поведение «клинически и официально» [sic], он также находит в них «сущностную» агрессию [568] То же самое объяснение Меннингер предлагает и для мастурбации: «...В бессознательном она [мастурбация] всегда представляет агрессию против кого-то» (Menninger К. Man Against Himself, p. 69). Более подробно этот вопрос обсуждается в гл. 11. Праведные убеждения самозваных благодетелей человечества заставили Бертрана Рассела сделать следующее замечание: «Величайшее зло, которое когда-либо человек принес человеку, воплощалось в людях, вполне уверенных в истинности ложного суждения» (Russel В. Unpopular Essays, p. 162.). . Подобно истовому теологу, который повсюду высматривает рыщущего дьявола, Меннингер, истовый фрейдист, повсюду видит агрессию и инстинкт смерти.

Время от времени Меннингер, однако, забывает свои клинические позиции и начинает высказываться исключительно в клерикальных терминах. Например, во вступлении к «Уолфенденскому отчету» он утверждает, что «проституция и гомосексуализм высоко стоят в иерархии царства пороков» [569] Menninger К. Introduction // The Wolfenden Report, pp. 5—7; p. 5. . Это, безусловно, замечательное утверждение в устах ведущего психиатра второй половины XX века. Однако, объявив гомосексуализм и проституцию тяжелыми грехами, Меннингер не останавливается перед тем, чтобы посчитать эти действия еще и душевными заболеваниями. «С точки зрения психиатра, — пишет он, — и гомосексуальность, и проституция (а также использование услуг проституток) являются свидетельствами незрелой сексуальности и либо заторможенного психологического развития, либо регрессии. Как бы ни называли эти явления в обществе, у психиатров нет сомнений [sic] в ненормальности такого поведения» [570] Ibid., p. 6. . Представляется, что Меннингер считает отсутствие сомнений в своей точке зрения особенной добродетелью, верным признаком знаменитого психиатрического милосердия [571] Поскольку меру истинности веры, идет ли речь о христианской мифологии или о психиатрической, установить весьма трудно, особенно перед глазами скептического судьи, враждебность по отношению к еретикам становится удобной заменой для любого разумного критерия. Сервантес говорит об этом устами Санчо Пансы: «Но историки должны будут пожалеть меня и в своих писаниях обойтись со мной по-хорошему, если только я всегда верил в Господа и все учения Святой Римской католической церкви, и потому еще, что я смертельный враг евреев» (Miguel de Cervantes Saavedra . The Adventures of Don Quixote, p. 516). Иными словами, подобно тому, как правоверный испанец, живший в разгар инквизиции, доказывал свою правоверность ненавистью к евреям, так научный психиатр, живущий сегодня, доказывает свою медицинскую правоверность ненавистью к душевной болезни. .