Томас Сас - Фабрика безумия

Современные психиатры не согласятся с тем, что они могут ошибаться, полагая сексуальное извращение заболеванием. «Обсуждая гомосексуальность, все психиатры, скорее всего, безоговорочно сойдутся во мнении, что гомосексуалист — больной человек» [572] Crosscurrents of Psychiatric Thought Today, p. 1. . Это утверждение появилось во введении к буклету о гомосексуальности, который бесплатно распространила для психиатров Roche Laboratories, одна из ведущих компаний — производителей так называемых психофармакологических препаратов. Подобно инквизитору, институциональный психиатр определяет и, таким образом, выражает свою позицию через то, против чего он выступает: через ересь и болезнь. Настоятельно требуя признать гомосексуалиста больным человеком, психиатр просто-напросто умоляет признать его самого врачом.

Как и подобает обрядам современного инквизитора, преследовательские практики институционального психиатра задрапированы медицинской терминологией. Претендуя на диагностирование болезни в период инкубации (словно гомосексуализм — это корь), для того чтобы лечение было более успешным, психиатр в действительности навешивает псевдомедицинские ярлыки на козлов отпущения, чтобы легче было мешать им, изгонять или уничтожать их. Не удовлетворившись диагностированием явных гомосексуалистов в качестве «больных», психиатры заявляют о своей способности обнаружить наличие этой предполагаемой болезни (разумеется, в ее «скрытой» форме) у людей, не демонстрирующих ее очевидных признаков. Они также заявляют о своей способности диагностировать гомосексуальность в детстве, когда она только вызревает. «Мы заметили, — пишут Хоулмон и Уинокур, — что это [женоподобное поведение] часто предшествует гомосексуальной ориентации и гомосексуальным связям. Представляется, что у этих пациентов женственность становится первичной проблемой, а сексуальное поведение — вторичной. Исходя из этого можно предсказать, у каких детей разовьется женственная гомосексуальность, отбирая тех, кто проявляет очевидные признаки женственности» [573] Ibid., p. 13. . Сходным образом Ширер объявляет, что «чрезмерная привязанность к родителю противоположного пола, особенно дочери к отцу, должна также встревожить врача, указывая на возможную гомосексуальность» [574] Ibid., p. 14. . Как именно определяется «чрезмерная привязанность»? До какой именно степени должна дойти привязанность ребенка к родителю противоположного пола, чтобы говорить о присутствии ужасной болезни — гомосексуальности?

На основании вышеизложенного мы можем уверенно сделать вывод о том, что мнение психиатров о гомосексуалистах — не научное прозрение, а медицинский предрассудок [575] Одна из тех ироничных перемен ролей, что так часто случаются в истории человечества, состоит в том, что сейчас гомосексуалистов преследуют врачи и защищают священники. В статье, опубликованной во влиятельном издании National Catholic Reporter, отец Генри Ноувен из Утрехта?(Нидерланды) пересматривает проблему гомосексуальности в свете современного христианского и феноменологического учения. Его главный тезис состоит в том, что гомосексуальность не грех, не болезнь, а предубеждение медиков, в особенности психиатров. «Если мужчина предпочел гомосексуальный образ жизни, предпочитает гомосексуальные круги и гомосексуальных друзей и не проявляет никакого желания или воли к тому, чтобы измениться, — пишет отец Ноувен, — нет никакого смысла в том, чтобы наказывать его или пытаться его изменить» ( Nouwen Н. J. М. Homosexuality: Prejudice or mental Illness? // Nat. Cath. Rep. 1967. Nov. 29, p. 8). См. также: Ullerstam L. The Erotic Minorities, особенно с. 24. . Здесь следует вспомнить о том, что чем больше внимания инквизиторы уделяли колдовству, тем быстрее умножались ведьмы. Тот же самый принцип приложим к душевной болезни вообще и в частности — к гомосексуальности. Ревностные усилия истребить и предотвратить «расстройства» в действительности создают условия, в которых очень легко взять на себя эти роли или приписать их другому.

Обладая проницательным взглядом художника слова, Уильям С. Берроуз описал именно этот процесс, а именно производство сумасшествия путем «медицинского обследования» с целью «раннего выявления» гомосексуальности. Эпизод из «Голого завтрака», который называется «Обследование», начинается с того, что Карл Педерсон обнаруживает «у себя в почтовом ящике открытку с требованием явиться к 10 часам к доктору Бенуэю в Министерство душевной гигиены и профилактики...» [576] Burroughs W. S. Naked Lunch, pp. 186—197; p. 186. . По мере прохождения обследования Педерсон осознает, что его испытывают на предмет «сексуального отклонения». Доктор объясняет, что гомосексуальность — это «болезнь... она не более подцензурна или... э... наказуема, чем, скажем... туберкулез...» [577] Ibid., p. 188. .

Однако, поскольку это заразная болезнь, при необходимости ее следует лечить принудительно. «Лечение этих расстройств [говорит доктор Бенуэй] является на сегодняшний день, х-м-м, симптоматическим». Доктор неожиданно откидывается в кресле и «разражается взрывами металлического хохота... „Не надо выглядеть столь напуганным, молодой человек. Просто профессиональная шутка. Сказать, что лечение симптоматическое, значит сказать, что нет никакого...”» [578] Ibid., p. 189. . Подвергнув Педерсона серии унизительных «тестов», доктор наконец спрашивает: «Итак, Карл, не будете ли вы столь любезны сказать мне, как часто и при каких обстоятельствах вы — э— участвовали в гомосексуальных актах???» [579] Ibid., p. 196. В конце этой сцены Педерсон сходит с ума: «Голос врача был едва слышен. Вся комната разлеталась в окружающее пространство» [580] Ibid., р. 197. .

Очевидно, что психиатры особо заинтересованы в том, чтобы поставить диагноз душевной болезни как можно большему числу людей, как когда-то инквизиторы были заинтересованы в том, чтобы объявить максимально возможное число людей еретиками. «Сознательный» психиатр считает себя компетентным врачом, соглашаясь со своей профессиональной точкой зрения: сексуально отклоняющиеся персоны (и все остальные особые разновидности людей, а возможно, и все человечество, как считал Карл Меннингер) — душевно больны. Но «сознательный» инквизитор точно так же утверждался в своем христианском правоверии при помощи мнения, что гомосексуалисты (и прочие подозрительные) являются еретиками. Надо понять, что в такого рода ситуациях мы сталкиваемся не с научными проблемами, которые требуют своего решения, а с социальными ролями, которые требуют своего подтверждения [581] Один выдающийся психиатрический эксперт по гомосексуальности классифицирует как форму душевной болезни холостяцкий образ жизни сам по себе. «Невступление в брак с представителем противоположного пола является следствием страха перед ним, — утверждает Ирвинг Бибер. — Существует возрастающее понимание того, что холостяцкая жизнь имеет ряд симтомов психопатологии...» (Time, Sept. 1967. 15, p. 27). Хотя невступление в брак может, конечно же, вызываться страхом перед противоположным полом или перед браком как социальным институтом, тяга к вступлению в брак тоже может вызываться страхом перед одиночеством или гомосексуальностью. Для Бибера холостяцкая жизнь служит признаком психопатологии. Для меня его взгляд, весьма популярный, служит признаком глубокого ужаса перед сексуальной ролью, которую не одобряет общество. В нынешней Америке стремление быть признанным в качестве нормального гетеросексуала столь же сильно, как в Испании эпохи Возрождения — стремление быть принятым в качестве доброго католика. Соответствие первой роли, по мнению Бибера, требует от гражданина расценивать гомосексуальность и холостяцкую жизнь как болезни, подобно тому как соответствие последней, по мнению экспертов того времени, требовало рассматривать иудаизм и магометанство как ереси. . Инквизитор и ведьма, психиатр и душевнобольной порождают друг друга и взаимно определяют роли друг друга. Для,инквизитора заявление о том, что ведьмы не являются еретиками и их души не требуют особых усилий во имя спасения, равнялось бы утверждению о том, что в охотниках на ведьм нет никакой нужды. Сходным образом для психопатолога утверждать, что гомосексуалисты не являются пациентами и ни их тела, ни их души не требуют особых усилий во имя исцеления, означало бы признать, что принудительная психиатрия не нужна.