Томас Сас - Фабрика безумия

Поскольку идеология, угрожающая в наши дни индивидуальным свободам, является не религиозной, а медицинской, личность нуждается в защите не от священников, но от врачей. Сама логика диктует: несмотря на все расходы на медицину и на так называемый «здравый смысл», традиционная конституционная защита от подавления со стороны церкви, признанной и поддержанной государством, должна быть распространена на защиту от подавления медициной, поддержанной и признанной государством. Основание для отделения медицины от государства сходно с тем, которое прежде легло в основу отделения церкви от государства.

Как христианское понятие греха содержит в себе и средство устрашения (адские муки), так и научное понятие болезни содержит в себе средство устрашения (прижизненные муки). Более того, если истинно то, что природа награждает правоверных последователей медицины (особенно тех, кто ищет своевременной й законным образом сертифицированной медицинской помощи от своих болезней) долгой и здоровой жизнью, не достаточно ли такого обещания для поддержания истинной веры? Почему государство должно использовать свою полицейскую власть для того, чтобы навязывать медицинские догматы неверующим, если такие еретики, предоставленные самим себе, обязательно пострадают от возмездия со стороны собственных тел и душ? Сегодня ревностный психиатр отвечает на этот вопрос тем, что заявляет о своем громадном врачебном долге по отношению к своим «больным» собратьям, которых он обязан «излечить» от их ужасной болезни. Поскольку сумасшедших обычно не удается излечить одними увещеваниями, применение силы, оправданное высокой терапевтической целью, представляется вполне уместным.

Будучи свидетелями трагических последствий такой логики, проведенной в нашу повседневную жизнь, мы должны взять себе в пример мудрость и мужество наших предшественников и довериться самим гражданам, которые лучше знают, что именно им нужно от медицины. Если мы действительно дорожим медицинским лечением и отказываемся смешивать его с терапевтическими репрессиями, как наши предшественники дорожили религиозной верой и отказались смешивать ее с теологическими репрессиями, мы должны позволить каждому человеку самостоятельно искать свое медицинское лечение и возвести невидимую, но непроницаемую стену, отделяющую медицину от государства [584] Новая конституционная поправка, распространяющая гарантии Первой поправки на медицину, могла бы утверждать, что «Конгресс не может принимать закон, относящийся к установлению медицины или запрещающий ее свободную практику...». На данном этапе нашей истории что-то, пусть отдаленно напоминающее такую декларацию, представляется невозможным, поскольку организованная медицина является частью американского правительства в той же степени, в которой организованная религия была частью правительства Испании в XV веке. Однако небольшое начинание в этом направлении, пожалуй, возможно. .

Природа, сказал Спиноза, не терпит пустоты. Это изречение — одна из тех поэтических проекций, которые куда больше сообщают нам о говорящем, нежели о предмете сказанного. Природа не испытывает к пустоте ни любви, ни ненависти, однако люди, безусловно, не выносят явлений, для которых отсутствуют объяснения, и проблем, для которых нет решений. Вот почему магия и религия — самые настоящие прародители рационализма и науки. По этой же самой причине под именем рационализма и науки предлагались и получали широкое признание объяснения и решения, оказавшиеся не менее ошибочными, а зачастую даже более вредными, нежели те, которых придерживались в донаучные времена [586] См.: Hayek F. A. The Counter-Revolution of Science. . По мере уменьшения власти религиозных верований и учреждений в конце XVII века и сопутствующего роста влияния светской мысли и национальных государств, объяснительная функция и практическая применимость понятия «колдовство» быстро сошли на нет. Дьявола и его учеников стало не хватать для объяснения несчастий, которые по-иному объяснить не удавалось. Требовалось новое объяснение, по своей масштабности сопоставимое с прежним дьяволом. Где его можно было найти? Только в одном источнике: у авторитетов, которые приходили на смену священникам и чьи объяснительные сюжеты, которые именовались наукой, постепенно вытесняли религиозные. Из всех ученых только люди медицины, будучи экспертами по наиболее драгоценной собственности человека — его телу, — оказались в наиболее выгодном положении и могли обещать множество объяснений для тех явлений, которые прежде приписывались колдовству. Более того, если новая теория представляет собой лишь перефразированное изложение старой, тем лучше: люди ощущают, что они обрели новую истину, которая вместе с тем не требует от них всерьез пересматривать свое мировоззрение и житейские привычки.

Понятие сумасшествия замечательно подходило для того, чтобы встать на место понятия «колдовство». Однако как колдовство должно было иметь причину, в качестве которой выступал договор с дьяволом, так и сумасшествие должно было иметь свою причину. Возник вопрос: что вызывает сумасшествие и как сумасшествие предотвращать и устранять? Для теоретического построения такого рода, то есть всецело корыстного и лишенного всякой связи с опытом, очень важно, чтобы «вызывающий агент» был вездесущим. Это позволяет теоретику, который на самом деле занимается скрытым насаждением ценностей и правил, господствующих в обществе, прилагать свое объяснение к любой выбранной им проблеме и приспосабливать его к конкретике ситуации. Это также позволяет теоретику не применять свое объяснение тогда, когда он (или некто властный, связанный с ним) предпочитает не делать этого. Колдовство было следствием договора с Сатаной, а, поскольку дьявол был вездесущ, действия, которые следовало порицать или наказывать, всегда можно было отнести на счет колдовства. Это объяснение следовало заменить столь же универсальным, чтобы можно было по-прежнему прилагать его к чему угодно. Но образный ряд должен был стать более мирским. Если верна пословица, что нужда — мать изобретения, то на этот раз она породила нечто в высшей степени гениальное. Это было положение о том, что сумасшествие вызывается ужасающе гнусным деянием: мастурбацией. Так, я полагаю, на свет появился миф о мастурбационном безумии. «Болезнь», известная с XVIII века как «мастурбационное сумасшествие», составляет, таким образом, новый продукт, созданный новым поколением производителей униженного человеческого достоинства — врачами, в частности алиенистами, известными в наши дни как психиатры. В Библии упоминается множество сексуальных практик, однако мастурбации среди них нет [587] Хотя онанизм и является синонимом мастурбации, преступление Онана состояло не в мастурбации, которая не упоминается в Библии. Библейская история такова: Эр, старший брат Онана, был «неугоден перед очами Господа, и умертвил его Господь. И сказал Иуда [их отец] Онану: войди к жене брата твоего, женись на ней как деверь и восстанови семя брату твоему. Онан знал, что семя будет не ему; и поэтому, когда входил к жене брата своего, изливал на землю, чтобы не дать семени брату своему. Зло было перед очами Господа то, что он сделал; и умертвил его Господь» (Быт. 38: 8—10). Иными словами, деяние Онана было не мастурбацией, a coitus interruptus, прерванным половым сношением — извлечением полового члена из вагины до эякуляции. Преступлением Онана было не сексуальное самоудовлетворение, а отказ подчиниться закону левирата (обычай у древних евреев и некоторых других народов, по которому брат или ближайший родственник умершего женится на его вдове. — Примеч. пер.) и зачать сына вдове своего брата. . Тем не менее отрицание мастурбации наряду с другими разновидностями сексуальной активности, не приводящими к появлению потомства, коренится в иудеохристианских религиозных источниках. «В ортодоксальных иудейских кодексах, — отмечает Кинси, — мастурбация названа серьезным грехом, и в библейскую эпоху этот грех карался смертью» [588] Kinsey А. С.у Pomeroy W. В. у Martin С. ?., Gebhard P. Sexual Behavior in the Human Male, p. 168. . Кинси далее пишет, что «немногие другие народы осудили мастурбацию столь сурово, как это сделали евреи. Упоминания в Талмуде и различные толкования сделали мастурбацию грехом большим, нежели внебрачная связь. В иудейском кодексе существовали определенные извинения для добрачного полового сношения и внебрачного сношения для определенных лиц, но не для мастурбации. Логика этого запрета зависела, безусловно, от мотива воспроизводства в сексуальной философии евреев. Это делало любой акт, не создающий возможности зачатия, неестественным, извращением, грехом» [589] Ibid., p. 473. .