Дмитрий Соколов - Любовные реки, семейные берега (Архетипические сюжеты семьи и рода)

Так вот, Золушка-Хаврошечка – конечно, «экзистенциально не плотный» персонаж. Она очень и очень не уверена, что у нее есть право быть и обладать соответственными регалиями, типа праздничного платья или права послать мачеху на три буквы.

(Последнее означает, если кто не понимает, право испытывать и выражать эмоции, в частности, эмоции «негативного» плана, прежде всего, агрессию, но так же ревность, жадность, злость; и, может быть, главное – это великое, прекрасное, детское и экзистенциально бессмысленное «ХОЧУ!». Среди людей такого типа развита доброта и «податливость», часто обладающая не очень приятным привкусом того, что они не столько добры, сколько не могут себе позволить быть (или показаться) не добрыми. Чистосердечно добрые люди и злятся чистосердечно, включая, я уверен, Христа, мать Терезу и Святого Франциска. А со «слишком добрыми» невротическими нашими собратьями приходится работать психологам, хоть бы вот и мне, грешному, обнаруживая их зубы, клыки и прочие требующие заботы части тела.)

Итак, один вариант появления в семье Золушки-Хаврошечки – это родить ребенка и дать ему понять, что полного права быть членом семьи у него нет. По разным причинам такое может произойти; проще всего вариант «незаконнорожденности», когда «благородный род» не хочет родниться с «низкими смердами», и соответственно принять плод такого скрещения не в силах. «Низкие смерды», кстати, тоже не склонны считать такого ребенка за полноценного своего. Тайные слухи о «других родителях» могут кружить вокруг дитятка; а могут и явные речи, что, скажем, отец его – такая сволочь и пустое место, что и ребенок, как минимум, наполовину под вопросом. Удивительно, как долго могут люди жить «под вопросом» – десятилетиями, это точно. Да и всю жизнь, конечно, человек может тайно или явно разыгрывать собственную «невидимость», и хвала тому, кто в ходе этой игры готовит вкусный суп, а не пишет злобные анонимки.

Еще одна «семейно-системная» разгадка судьбы Золушки- Хаврошечки, возможно, скрывается опять же в словах «третий лишний». Только первые два здесь – не старшие дети, а папа и мама. Это как раз один из вариантов продолжения судьбы «победителя Эдипова конфликта». Она становится на место матери: в сказке та вообще умирает, а Золушка-Хаврошечка очень во многом играет в семье вот именно что собственную мать. Вся ее забота о мачехе и ее дочерях ведь в сущности может являться заботой об отце и его семейном счастье. Вообще все ее заботливое отношение к миру очень материнского склада. Страшно победить в Эдиповом конфликте, хотя бы только в воображении: потом всю жизнь можно наказывать себя черной работой и серой одеждой. Если представить себе, что и Мачеха, и Фея-Крестная – это одна и та же мама Золушки, и эту маму она в раннем возрасте оттеснила, хотя бы в детских фантазиях, от отца, то многое становится понятно: и желание Мачехи (то есть мамы) избавиться от «сиротки», и то, что праздничное (свадебное) платье Золушка не может сшить себе сама, а может только взять из рук Феи (то есть мамы).

Можно добавить, расширяя образ Фрейда, что «победить и вытеснить собственную маму» можно не только из романтически- сексуальных желаний близости с папой. В семейных системах бывают более простые и жесткие расклады: это можно сделать, например, из верности бабушке (папиной маме), из верности общему клану (которому противопоставила себя мама), или просто борясь за свою жизнь и нормальность под очень психически деструктивной мамой.

Самым частым в моей практике раскладом было как раз неприятие мамы в альянсе не с папой, а с бабушкой. Похоже, что в девичьей судьбе это образует довольно стабильный характер.

Потому что – вот что еще очень важно для Золушки-Хаврошечки – ведь ресурсов у этой бедной сиротки на самом деле очень и очень прилично. У нее может не быть материальных ценностей (которые ей могут «не полагаться» по статусу и роли), но у нее в избытке сил, энергии и доброжелательности, а это, конечно, ресурсы посерьезнее. Откуда? У этих людей всегда, похоже, есть обильный и скрытый источник, и на нашем уровне родовой магии это значит, что у них есть крепкая и хорошая связь с предками. В самом простом (и, наверное, распространенном) случае это как раз фигура бабушки.

Если такой фигуры нет, то из роли «третий лишний» вырастает, скорее всего, гораздо менее приятное для окружающих существо, пытающееся внедриться в этот мир не службой и послушанием, а когтями и кровососущими жвалами.

Гипер-Опека и Сверх-Тревожность

Одному моему приятелю в школе бабушка давала с собой бутерброды с сыром, где сыр был обрезан ножницами по кромке хлеба.

А одному знакомому родители после свадьбы купили дом, но не разрешили поставить в нем ни Интернета, ни кабельного телевидения. Чтобы не смотрел порнографию.

Другому, наоборот, мама с папой исправно оплачивали огромные телефонные счета (в основном звонки на «секс по телефону»), но ложились костями, если у него появлялась девушка, и с девушкой встречаться не давали («мешает карьере»).

А вот еще меня Трикстер попросил написать: что, дескать, триста лет назад в России часть девушек, выходящих замуж, лишались невинности не мужем, а барином. И что «Право первой ночи сеньора» было прописано в большинстве европейских законодательств. Я ему говорю: ну и что это значит, даже если правда? А он говорит: было дело, и свекор трахал. В более дремучие времена. А логика, дескать, та же самая, что «барин» – «отец родной», что «сеньор» – то есть «старший». Это они на себя трудную часть семейной жизни детей брали, которая дефлорация. Чтобы защитить детей родных от опасностей, с нею связанных.

Надеюсь, что все эти примеры (мои, не Трикстера) кажутся вам дурацкими и ничего-не-значащими. Думаю и практически уверен, что вы сами видали такое, по сравнению с чем всё это – цветочки и забавы взрослых шалунов.

Конечно, родители заботятся о детях. До какой степени? – вот на этот вопрос никакие мудрецы не ответят. Хотя всегда пытались. Как вам такой ответ – до любой?! Потому что ребенок – недочеловек, он многого не понимает. И ради заботы можно с ним сделать что угодно. Вплоть до аборта. Вот такая сказка: глупое дитя хочет родиться совершенно не вовремя. Я, взрослый, понимаю, что сейчас «плохое время». И останавливаю его от этого дурацкого шага.

Что является «нормальной» опекой, а что «гипер» – пусть решают юристы и университетские профессора, потому что ответа, конечно, не существует, а им хорошо платят за товар-заменитель. Можно только сказать, что существует огромное количество людей и семей, страдающих от несогласия со своими родителями или детьми по этому вопросу. Вот это и есть гиперопека в самом простом смысле: опека, вызывающая много страдания и вражды, а также явно неадекватную инфантильность объекта этой самой Г/О.