Б. Зейгарник - Очерки по психологии аномального развития личности

Даже из приведенного далеко не полного описания видно, насколько сложен путь разрешения закономерно возникающих противоречий, путь развития, путь самоизменения. Внутренняя перестройка всегда несколько запаздывает относительно уже свершившегося изменения действительности и всегда опосредована трудной и порой мучительной душевной работой. Если же, наконец, происходит существенное изменение смысловой сферы, смысловых образований и личностных ценностей, это, как правило, означает новый этап развития личности, который в нормальном, поступательном движении этого развития поднимает человека еще на одну ступень, приближая к идеалу полного раскрытия человеческой сущности; в случаях же аномального развития — это уводит человека в сторону, отдаляет от идеала, преграждает путь к нему.

Мы специально отметили этот момент, чтобы подчеркнуть всю сложность и неоднозначность исходов разбираемого процесса, собственно психологическую, а не механическую, формальную логику его внутреннего движения. Однако до сих пор мы в основном не касались особых случаев и затрагивали лишь самые общие аспекты выдвинутой гипотезы. Перейдем теперь к рассмотрению некоторых аномальных вариантов.

Примером дефектного решения неизбежно возникающих противоречий между желаемым и возможным, смысловым и инструментальным может служить развитие пристрастия к алкоголю. Кратко остановимся на некоторых основных этапах этого развития.

Потребность в алкоголе не входит в число естественных потребностей человека, и поэтому сам но себе алкоголь первоначально не имеет побудительной силы для человека.

Вместе с тем согласно установившимся традициям вино является непременным атрибутом определенных событий — свадьбы, праздника, дня рождения и др. Обычно ребенок уже с очень раннего возраста отмечает эту прочную взаимосвязь. Нами было проведено несколько опытов в старшей группе детского сада. Детям предлагалось сыграть во «взрослый» день рождения, свадьбу и т. п. Как правило, довольно точно воспроизводилась внешняя картина соответствующего события с обязательной имитацией «чоканья бокалов», «питья вина», последующими песнями, неверной «пьяной походкой» и т. п. Неслучайно поэтому, что уже в сознании ребенка алкоголь начинает восприниматься как обязательный и по–своему притягательный атрибут взрослой жизни, спутник особого веселья. С этой предварительной установкой большинство людей (в том числе и многие из тех, кто впоследствии станут алкоголиками) впервые знакомятся с действием алкоголя.

Физиологический эффект этого действия не всегда однозначен и может меняться в зависимости от общего состояния организма, тех или иных особенностей нервной системы и т. п. В целом же, однако, общая схема заключается в том, что в начале возникает обычно возбуждение, вызванное борьбой организма с поступившим ядом, затем возможно расслабление и сон. Все это сопровождается нарушением моторики, рассогласованностью движений (сильно пьяному человеку трудно закурить, задуть свечу и т. п.), речевой расторможенностью и т. д.

Привлекательно ли для человека само по себе подобное физиологическое состояние? Можно ли только этим объяснить тягу к алкоголю? Очевидно, нет. Особая привлекательность алкоголя, на наш взгляд, в другом. Она кроется в той, по большей части неосознанной, психологической мотивации, с которой человек прибегает к вину, в тех желаниях и потребностях, которые он пытается удовлетворить с его помощью. Наиболее частым здесь является желание повеселиться, создать приподнятое настроение на свадьбе, дне рождения, встрече друзей и т. п., т. е. в тех случаях, где традиция винопития особенно прочна. Обычно праздника ждут, к нему заранее готовятся, определенным образом настраивают себя, принаряжаются, и т. п. Все это само по себе создает ту особую атмосферу, которая и без вина делает человека радостным и приподнятым. Последующее принятие алкоголя, изменяя состояние организма и нервной системы, создает лишь особый, необычный психофизический фон, на который мощно проецируются психологические ожидания, вся предшествующая психологическая подготовка к данному событию.

Подобную проекцию можно усмотреть не только в употреблении алкоголя (как, впрочем, и многих других наркотических веществ). Существование сходных механизмов подтверждается, в частности, многочисленными опытами с плацебо. Обычно они состоят в следующем. Некоторой однородной группе больных дается якобы одно и то же лекарство: на самом деле одной части больных дается действительно препарат, а другой — плацебо, т. е. таблетка или пилюля такого же вида, как соответствующее лекарство, но приготовленное из нейтрального, индифферентного вещества. Как правило, эффекты действия и в той и в другой группе больных оказываются сходными. Причем идентичность эффектов в двух группах обычно увеличивается, если больные активно общаются друг с другом, делятся соответствующими «симптомами» и т. п. Вообще терапевтический эффект лекарств неотделим от психологии самовнушения, от множества не всегда осознанных тенденций душевной жизни. Так, труднодоставаемое и дорогостоящее лекарство действует всегда эффективнее, нежели общедоступное; одно и то же средство может оказать разное действие в зависимости от того, кем оно прописано — авторитетным специалистом или рядовым врачом. К области внушения (суггестии) можно во многом отнести и рекомендацию опытных врачей (к сожалению, редко выполняемую на деле) не просто назначать лекарство, но и подробно рассказывать больному, когда и как оно должно будет действовать, т. е. подключить к фармакологическому действию механизм психологического ожидания.

Однако важная роль душевной преддиспозиции, психологического ожидания большей частью остается скрытой от сознания человека и потому появление, скажем, эйфорического состояния начинает приписываться алкогольному напитку. Именно в этом «опредмечивании» первоначально содержательно неоформленного состояния и заключается то зерно, из которого вырастает психологическая привлекательность алкоголя. Образуется поначалу робкая, а потом все более уверенная (вплоть до субъективного ощущения необходимости) связь между желанием повеселиться и употреблением алкоголя. Так происходит крайне опасный по своим психологическим и жизненным последствиям кардинальный для первоначального генеза пьянства процесс — большая децентрация искажения в восприятии событий: человек начинает видеть главный источник привлекающего его состояния только в алкоголе.

По тем же принципам (проекция психологической преддиспозиции, актуальных в данный момент потребностей на определенный психофизиологический фон алкоголя опьянения, децентрация в восприятии источников искомого состояния) рождаются и другие «незаменимые» свойства и функции алкогольных. напитков. Так, алкоголь употребляют не только в связи с радостными, но и в связи с печальными событиями, например на поминках. Причем характерно, что в последнем случае, сколь бы ни было сильно опьянение, люди, для которых утрата действительно тяжела, грустят, а не смеются; эйфория захмелевшего на поминках безошибочно оценивается как неуважение к покойному и ссылки на опьянение не принимаются в расчет. Со временем диапазон субъективных причин употребления алкоголя становится все шире — пьют и «для храбрости», и с «обиды», и чтобы «поговорить по душам», и чтобы «расслабиться», и чтобы «взбодриться» и т. д. и т. п. Именно неопределенность действия алкоголя на психику делает его столь универсальным средством для достижения названных состояний. Речь идет о субъективных ощущениях, возникающих в состоянии опьянения. Наивно, например, думать, будто алкоголь действительно является ключом к подлинному общению. Умение говорить друг с другом, преодолевать свою душевную пустоту нельзя получить взаймы у алкогольного опьянения.