Б. Зейгарник - Очерки по психологии аномального развития личности

Это приспособление нередко вырастает в целую деятельность, которую правильнее всего назвать «паразитарной». А как следствие этой деятельности, возникает та психическая скотома, о которой писал В. Штекель (1971). (Здесь мы вновь приходим к выводу, что то или иное свойство не предшествует структуре личности, а возникает в процессе определенного хода развития деятельности).

Конечно, возникающая реактивным путем «паразитарная» деятельность при определенных условиях (в ходе самой жизни или специально построенного педагогического психотерапевтического воздействия) может быть психологически дискредитирована, и тогда развитие вновь возвратится в нормальное русло. В тех же случаях, когда «паразитарные», ложно–компенсаторные деятельности начинают занимать все большее место в структуре отношений индивида с действительностью, возникшие противоречия в мотивационной сфере могут найти свое выражение в самых различных невротических симптомах: тревожность, страх, навязчивость, отрицательные эмоциональные состояния и т. п. Отметим, что временно возникающие эмоциональная подавленность или тревожность не являются спутниками невротического аномального развития. Это может быть сигналом о том или ином внутреннем кризисе человека, периоде осознания возникшего противоречия, поисков выхода из него. Знание закономерностей психологии зрелости призвано сыграть в этих случаях важную психогигиеническую роль, стать средством, ободряющим человека в его продвижении вперед. Разумеется, глубокое овладение и умелое применение этих знаний должно входить в компетенцию психотерапевта, в помощи и совете которого нуждаются нередко не только психически нездоровые люди, но в некоторые периоды жизни — и люди вполне здоровые.

Рассмотрим в качестве примера наблюдение, которое польский психолог К. Обуховский (1972) приводит для иллюстрации несоответствия избранного смысла жизни наличным возможностям человека.

Экономист, который в молодости был восхищен идеями Г. Форда об организации промышленного производства и решил стать «директором заводов», долгое время видел себя только в этой роли. Он начал учиться в экономическом институте, сосредоточил свои интересы на экономике, но у него отсутствовала одна существенная черта, необходимая для удовлетворения этой потребности: он был психастеничной, пассивной натурой, большинство проблем решал и реализовал в воображении, в то время как избранная им работа требовала энергии, деловитости, гибкости. За десять лет, прошедших после окончания вуза, он работал референтом поочередно на девяти предприятиях, каждый раз с трудом справляясь со своими обязанностями. Он почувствовал отвращение к жизни, недовольство своими начальниками, считал, что он неудачник, что его эксплуатируют. Он заранее огорчен будущими неприятностями и думает о перемене работы, о другой «более соответствующей ему» работе, несмотря на то, что выполняемая им работа наиболее близка к деятельности, о которой он мечтал прежде, и нет никаких шансов на получение лучшей.

В данном случае перед нами реактивный путь разрешения противоречия между мотивами и средствами деятельности. Здесь имеется первоначальный мотив (стать «директором заводов») и соответствующая ему деятельность (занятие экономикой), для которой, однако, не хватало необходимых «технических средств» (энергии, деловитости, гибкости — стеничности). Как следствие возникает тяжелое эмоциональное состояние («чувство отвращения к жизни», разочарованность), приводящее к актуализации «защитного» мотива, связанного с поисками (в десятый раз!) «более соответствующей» работы. Данная деятельность направлена на приспособление к имеющемуся конфликту (между мотивами и возможностями), а не на преодоление его. Поисками иного места работы этот человек как бы снимает с себя ответственность за несостоятельность в выбранной сфере деятельности. Поиски нового места работы призваны в данном случае «маскировать» истинные причины неуспеха (коренящиеся во внутренних противоречиях деятельности) внешними причинами, связанными с условиями работы.

Подведем некоторые итоги. Проведенный анализ в основном подтверждает высказанные в начале очерка общие предположения, основанные на данных теории деятельности. Переломы и сдвиги в развитии возникают именно тогда, когда налицо несоответствие между наличными возможностями, областью знания и умения и системой смысловых связей с миром. Наличные возможности могут перерастать систему прежних отношений, и подобное расхождение побуждает рождение новых смысловых образований. В то же время всякое новое смысловое образование, возникшее новое отношение к миру необходимо требует приобретения новых знаний и умений.

Восходящим путем здесь будет не просто накопление знаний, расширение своих возможностей, так же как и не само по себе совершенствование смысловых отношений. В гармоническом развитии взрослого человека эти две линии взаимообусловливают и движут друг друга, то расходясь (возникновение противоречия), то пересекаясь (его разрешение) между собой. В точках значительного расхождения и возникают мало изученные до сих пор нормативные кризисы зрелости, которые, разрешаясь, ведут к переходу на другую стадию развития, внутри которой, с одной стороны, преодолевается противоречие предыдущей стадии, а с другой стороны, назревает новое противоречие, в результате чего описанный процесс разворачивается вновь, но уже на другом уровне.

Подобная внутренняя логика была впервые намечена для детского разлития (Леонтьев, Эльконин). Зрелый возраст привносит ряд существенных изменений в действие этого общего механизма. Прежде всего перечень, номенклатура ведущих деятельностей нередко остается постоянной (работа, семья, общение и т. п.), в отличие от детского возраста, где намечены фазы развития личности, при смене которых одна ведущая деятельность сменяется другой. Глубокие изменения происходят внутри самих основных деятельностей взрослого человека, в соотношениях нх между собой. Следующие отличия нормативных кризисов зрелости от кризисов детства в том, что они возникают реже, с большим временным разрывом (7—10 лет), не столь строго привязаны к определенному возрасту и более тесно зависят от «социальной ситуации развития» (Л. С. Выготский). Наконец, они проходят достаточно осознанно и куда более скрытно, интериоризированно, не демонстративно (последним во многом и обусловлена их малая изученность в научной психологии).

Таким образом, нормальная зрелая личность — это не личность, лишенная противоречий и трудностей, а личность, способная принимать, осознавать и оценивать эти противоречия, способная продуктивно разрешать их в соответствии со своими наиболее общими целями и нравственными идеалами, что ведет к все новым и новым стадиям, ступеням развития.