Дмитрий Соколов - Магическая медицина

Типа он мое «эго» взял напрокат.

Со мной разговаривать Рома про этот феномен не хотел, а я тогда еще старался к людям лишний раз не приставать. Будь он мне более «свой», я бы постарался вникнуть, а так — ладно. В принципе, и так всё было понятно. Я часик поваландался по кухне, поел, поболтал с горе-искателем. Что интересно, когда он оклемался в новой ситуации, он опять стал выглядеть гордым победителем (не иначе, «эгу» завалил).

Смешно мне стало, когда я опять отправился к Анечке.

Потому что Рома пошел со мной.

Анечка лежала совершенно счастливая, смеялась сама себе и вообще не требовала вмешательства. Но теперь уже просто мне хотелось побыть с нею рядом. Я присел на краешек кровати. Рома тоже сел с мною. Анечка взглянула на нас и расхохоталась.

«Толстый и тонкий, — пропела она, — как я рада вас видеть!»

Я тоже был рад, уж не знаю как насчет «толстого». Я уже порядком устал и хотел лечь прикорнуть. Я и лег — рядом с Анечкой. Каково же было мое удивление, когда Рома лег с другой ее стороны! В обычном раскладе для такого поступка требовалось бы немало смелости. Я заглянул ему в глаза, но ничего особенного там не понял.

Аню все это не занимало, она радовалась жизни и самой себе, а меня вот задело. Я не пожалел усилий и встал, вышел на кухню. Через полсекунды Рома оказался там вслед за мной. Я понял, что теперь являюсь господином этого существа; потом еще немножко подумал и понял, что это оно является господином меня. Потому что отвязаться от него возможности не предвиделось. Я вздохнул и вернулся к Анечке.

И опять лег с ней рядом, и Рома оказался там же.

Ситуация была довольно смешная: один мужчина гладит женщину потому, что она ему нравится, а другой гладит ее потому, что питается от «эго» первого, и своих желаний у него типа нет. Между тем, Анечке всё это явно приносило удовольствие. В конце концов все «причины» и «следствия» сливаются в общий котел, и остается только то, что есть: чистая реальность и под ней никакого дзэна. И Ромина рука, ласкающая Анечку, была ничуть не менее реальной, чем моя, делающая то же самое с другой стороны. Я мог воображать себе, что задаю музыку, но это самая дурацкая идея в жизни вообще и в занятиях любовью в частности.

Никто из нас так и не заснул до утра.

Поздним утром мы позавтракали и разошлись. Никто не подводил никаких итогов, всем просто было хорошо. Скоро я уехал, и следующие две-три недели провел в путешествиях. Когда я куда-то приехал и оказался на интернете, я получил от Ромы сразу четыре письма, которые он отправил мне за это время.

В первом он писал, что всё понял! Что он долго подавлял сексуальную энергию, заменяя ее «тонкими энергиями», но это получалось плохо, и поэтому он часто был ослаблен, много грустил и внутренне был недоволен жизнью. Что теперь он понимает, как важна энергия второй чакры, что ян без иня — это неполное существо. Что, по-простому, он морочил себе голову поисками каких-то сверхтонких энергий, когда мощнейший источник энергии был совершенно очевиден и близок («на том же уровне существования, что и мое физическое тело», выразился наш кабальеро). Что теперь он перестанет запрещать себе сближаться с миром женщин, а наоборот, пойдет туда с тем же рвением, с каким раньше сдвигал точку сборки.

Во втором письме Рома говорил, что инсайты просто преследуют его каждый день. Что он понял, как родители запрещали и подавляли его телесную жизнь, развивая жизнь интеллектуальную — и продолжают делать это до сих пор. (Он жил с родителями, как легко догадаться). Что он боится не только секса, но и простых касаний чужого тела. Что в семье у них не принято обниматься. Что куда он ни пойдет теперь, он видит женщин. И в конце письма просил телефон Анечки.

В третьем письме (еще дня через три-четыре) содержались сомнения, способна ли сексуальная энергия на развитие. Что она, возможно, перегружает нижние чакры, и не дает силе кундалини подниматься вверх. Что он попробовал сходить на дискотеку и понял, что совершенно не умеет танцевать, и как подходить к девушкам в реальности — не знает.

И, наконец, в четвертом письме (спустя еще где-то неделю) содержались откровения про: тело сновидения, сталкинг, остановку внутреннего диалога и всякое тому подобное, про что я, кажется, даже не дочитал до конца.

Последнее письмо от своего эзотерика я получил спустя полгода-год. Точно не помню.

«Митя, привет!

Я надеюсь, что ты помнишь меня: Рома, которому ты давал грибы в Москве вместе с Аней. Много воды прошло с тех пор. Я многое понял и укрепился. Твои советы мне помогли, особенно то, что я помню про расслабление и анализ. Сблизиться с миром женщин у меня так и не получилось. Нельзя сказать, чтобы совсем: в начале этого года у меня появилась девушка, но мама начала очень сильно переживать, я запустил учебу, и мне пришлось с ней быстро расстаться.

Я продолжаю свои занятия практиками развития сознания и по Кастанеде, и по другим источникам. Все развивается, в принципе, как раньше, но есть одно странное изменение: я перестал видеть осознанные сны, уже месяца четыре назад. Я думаю, тебе интересно будет узнать, как это произошло. Вначале они изменились. Сразу после нашего грибного трипа, когда мне очень хотелось секса, я стал заниматься им во время сновидений. Это было очень приятно, не каждую ночь, но достаточно часто. Не знаю почему, но потом мне стало казаться, что это плохое применение практики сновидений. И я стал стараться настраиваться на что-то другое. Несколько раз у меня не получалось (хотя раньше настройка работала практически безотказно), потому что во сне сексуальное желание перебарывало всё, что я собирался сделать. И вот потом был такой сон.

Я нахожусь на корабле, вроде бы один. Смотрю на волны, а потом понимаю, что это сон. И сразу же хочется секса. Я бегу наверх, а там музыка, и на палубе танцуют люди. В основном там женщины, но еще там ты, как бы руководишь хороводом. Я очень хорошо всё помню, даже то, что ты поешь: такая русская народная песня, «три деревни два села восемь девок один я». И вы кружитесь по кругу, вам всем весело. А я понимаю, что это же мой сон, так что я могу взять любую девушку и заняться с ней любовью. Но я так же твердо помню, что я решил этого больше в осознанных снах не делать. И вот так я долго стою, а потом, чтобы настроиться на практику, отворачиваюсь от ваших танцев и смотрю на море. Но тут у меня начинает кружиться голова и я просыпаюсь.

И с тех пор — ни одного осознанного сна! Митя! Почему так?»

«Ах ты ж, моя ты лапочка, — только и подумал я. — Против кого бунтовать надумал?»