Crisis Group - Программа Вкладчики — активная фазаМММ

К тому моменту, когда налоговая полиция стала входить в здание офиса, толпа находилась внутри уже более часа. Надо учитывать, что тогда стояла жара около 30 градусов. Температуру и запахи в относительно плохо проветриваемых внутренних помещениях представить нетрудно.

Налоговая полиция именно не «вошла», а «стала входить». Процесс был следующий. Здоровые мужики в камуфляже, бронежилетах, с автоматами и в черных шерстяных масках на лицах с ходу увязли в толпе, где каждый второй — либо на коляске, либо на костылях (это инвалиды, запущенные в комиссию), а остальные — молодые крепкие парни и женщины 20-30 лет (основной контингент покупателей новых акций).

Полицейских было около 10-15 человек (один микроавтобус), а инвалидов и вкладчиков внутри здания — никто не считал. По нашим оценкам, несколько сот, если не под пару тысяч.

Полицейским сразу стало очень жарко. В прямом смысле.

Было очевидно, что применять физическую силу тут нельзя.

Они рассчитывали встретить пустое здание и десяток охранников.

А встретили сотни инвалидов на костылях и с орденами. Которые неделю ждали на улице своей очереди сдать заявление на получение денег — и вот, наконец, они почти у заветного окошка. И ту же, рядом — сотни молодых парней, также не питающих к налоговой полиции никаких теплых чувств.

И всем им плевать на закон и уговоры. Они за свои кровные тут стоят. И не уйдут, сколько ни уговаривай.

Если попытаться применить силу — что будет, неизвестно. Соотношение сил один к ста, а то и больше. Вне зависимости от исхода, будет грандиозное побоище между налоговой полицией и рядовыми гражданами, И не просто гражданами, а инвалидами и женщинами. С человеческими жертвами, без них не обойдется. Начатое притом налоговой полицией.

Совершенно ясно, что вина за эти жертвы легла бы именно на налоговую полицию, а не на фирму и тем более не на вкладчиков.

А конкретно — на того руководителя, который бы отдал приказ начать применение силы.

В старые времена за такие дела под суд шли. Сейчас, может, суда и не будет (хотя тоже еще вопрос), но что данный руководитель слетит — это уж точно.

Короче, такого руководителя, который взял бы на себя ответственность отдать приказ применить силу, не нашлось.

А без очистки здания налоговая полиция ничего опечатать не может. Соответственно, закрыть фирму нельзя. Физически.

Соответственно, повода к возникновению массовых беспорядков нет. Что и требовалось получить.

Конечно, сотрудники налоговой полиции — для проформы, наверное — попытались поуговаривать вкладчиков очистить здание.

Что им отвечали инвалиды-фронтовики и их жены — вряд ли можно написать даже на заборе. Не выдержит.

Тем не менее было очевидно, что, хотя физического закрытия фирмы (с опечатыванием) и не произойдет, но ее деятельность будет — по всей видимости — приостановлена.

Известие даже не о закрытии, а о приостановлении деятельности фирмы в момент, когда внутри находится налоговая полиция, могло подвигнуть толпу на штурм здания. Здесь, кстати, могло сработать уже сформированное нами к тому моменту в среде вкладчиков мнение «нам надо защищать МММ всеми силами». Если бы толпа решила «защищать» фирму таким способом, это опять-таки привело бы к беспорядкам с жертвами, но тут уже вина была бы возложена на фирму. Последствия неоднократно описаны выше.

Для недопущения взрыва негативных эмоций в толпе, направленных уже не против МММ, а непосредственно против налоговой полиции — которые, тем не менее, могли привести к штурму офиса с целью «выгнать налоговиков» и последующим беспорядкам с возможными жертвами — было крайне необходимо укрепить доверие к оператору установки — «лицу фирмы».

Сделано было следующее. Когда стало известно, что налоговая полиция уже подъехала к зданию, а другой отряд направлен по месту жительства Мавроди для его ареста, вещание шло не прекращаясь, вкладчикам рассказывалось абсолютно все (кроме эвакуации), что происходило в здании и те сведения, которые удавалось получить по телефону о событиях на квартире Мавроди. Таким образом, с одной стороны, создавался в буквальном смысле эффект сопричастности любого вкладчика с судьбой МММ и Мавроди, а с другой — давалось понять, что фирма в осаде, но жива и продолжает бороться, защищать себя и, соответственно, всех вкладчиков, которых, кстати, тогда именовали только как «акционеров АО МММ», подчеркивая этим общность проблем.

Следует отметить и то, что оператор вещания — профессиональный пропагандист — в этой ситуации резко изменил тональность вещания. Если раньше вещание шло достаточно бодрым, веселым тоном, с прибаутками, в достаточно вольной разговорной манере, с рассказыванием «баек» из жизни вкладчиков, с непременным упоминанием о кормлении Черномырдина (около офиса МММ приблудился крупный черный пес, которого вкладчики тут же обозвали Черномырдиным, и этот пес был популярным героем многочисленных местных анекдотов), то сейчас тон вещания стал резким, сухим, жестким, выдерживался стиль прямого репортажа.

Выглядело все, например, вот так:

«Мне сообщили, что налоговики заняли первый этаж. До нас им добираться примерно час — раньше не дойдут.

Нас тут много... У меня еще есть время говорить с вами.

Только что звонили из квартиры Мавроди. Сообщили, что идет подготовка к штурму квартиры нашего президента. Сергей Мавроди находится в своей квартире и отказывается ее покидать. Сергей Мавроди заявил, что считает все действия против МММ и его лично незаконными.

Мне передали, что налоговики требуют прекратить вещание.

Сергей Мавроди уверен, что суд его оправдает.

В офисе проводится обыск. Обыск происходит без понятых, описи имущества не ведется. Девушек-операционисток водят в туалет в сопровождении вооруженных автоматчиков.

Мне передали требование прекратить вещание. Налоговики находятся только на втором этаже. Я буду говорить с вами, пока они не войдут в наши помещения...»

И далее — в аналогичном стиле. То есть происходило полное отождествление интересов вкладчиков и фирмы, отождествление общего риска: вкладчики рисковали потерей денег, Мавроди стоял перед арестом, а сотрудники фирмы — перед вполне реальными дулами автоматов. Оператор вещания — «лицо фирмы» — отчетливо представляя собственный риск, связанный с невыполнением требований налоговой полиции о прекращении вещания, тем не менее вещание продолжал, понимая необходимость максимального закрепления эффекта единства с вкладчиками, так как в случае каких-либо непредвиденных обстоятельств можно было надеяться, что «на голосе» удастся сорганизовать толпу.