Crisis Group - Программа Вкладчики — активная фазаМММ

В менталитете наших людей заложено понимание эзопова языка, символики и недоговоренностей. Отношение к «людям с автоматами» было сформировано однозначно и без слов. Так же однозначно у вкладчиков было сформировано мнение о том, что «беда МММ — моя личная беда и сегодня наша сила — в единстве с фирмой».

... Попробуйте послушать, как звучит «Охота на волков» на полутора киловаттах мощности...

Второе затишье наступило в период после прихода налоговой полиции в офис и ареста Мавроди. Это был период, когда Мавроди надеялся, что его со дня на день выпустят.

Фирма не работает, т.е. покупки-продажи акций не происходит, роста котировок — соответственно, тоже. Мавроди находится в изоляторе («Матросская тишина»). Вокруг офиса по-прежнему круглосуточная толпа. Днем она достигает 7-10 тыс. человек, по ночам остаются 2-3 тысячи. Появились палатки, биваки, люди ночуют на кусках картона и т.п.

В офисе первые два-три дня круглосуточно находится отряд физзащиты налоговой полиции.

Напряженность постепенно нарастает.

Однако базовое мнение «в трудностях виновато правительство, а не фирма» — незыблемо. Окончательное и нерушимо закрепила это мнение сама налоговая полиция своими действиями 4 августа.

Ситуация предельно очевидна.

До 4 августа МММ работала, котировки с каждым днем росли, соответственно, с каждым днем приближался момент, когда появится возможность вернуть свои деньги.

4 августа появляется налоговая полиция, арестовывает Мавроди, врывается в офис, после чего фирма не работает.

Объяснений — кто виноват — уже не нужно никаких. Агитация делом — лучшая из агитаций.

Поэтому с этого момента и до конца нашей работы мы поддержанием базового мнения не занимались. Оно уже было окончательно сформировано.

Поскольку опечатать фирму не удалось, физзащита налоговой полиции оставалась в здании в течение нескольких суток. Соответственно, не рассасывалась и блокирующая толпа в здании и вокруг него.

Мы понимали, что видеть персонально в сотрудниках налоговой полиции наших врагов было бы ошибкой. Люди на работе, выполняют приказ сверху, и лично они ни в чем не виноваты.

На этой основе строилась персональная работа с сотрудниками физзащиты. Пропагандистский тезис был «вы на работе, и мы на работе, вы делаете что вам приказали, а мы — что приказали нам, вам платит государство, нам — Мавроди, Как они там в верхах разбираются — их вопрос, а нам, простым людям, враждовать нечего».

Конечным итогом было то, что к концу первой ночи пребывания бойцов физзащиты уже установился контакт. Бойцы стали снимать маски, мы их соблазняли чаем и кофе (и соблазнили наконец), ну и так далее.

Установлению контакта способствовало то, что один из членов комиссии по выплате вкладчикам и один из бойцов физзащиты были знакомы по Афганистану. Дальнейшее в комментариях не нуждается.

Бойцам мы рассказывали, чем мы тут занимаемся, что наша главная задача — не допустить массовых беспорядков и жертв. Рассказывались истории, как все происходило, как держали толпу в день сброса котировок, и пр. Объяснялось, зачем мы шли на тот или иной шаг 4 августа, и объяснялось — все это делалось потому, дорогие бойцы, что ваше начальство своими действиями могло спровоцировать беспорядки...

В конце концов был установлен человеческий контакт и снята враждебность сторон. Бойцы прониклись уважением и к нам, и к нашим задачам.

А через нас было сформировано определенное отношение к МММ в целом с одной стороны — и к собственному начальству к другой. «Надо же, мошенник Мавроди подумал о том, чтобы не было жертв, специальных людей нанял — а наши начальники очевидных вещей не видят...».

Делалось это для того, чтобы в среде налоговой полиции возникло понимание — их собственные действия могут вызвать беспорядки, а также для того, чтобы бойцам физзащиты психологически было бы трудно начать силовые действия против людей, с которыми они вместе пили чай.

Так или иначе, в дальнейшем агрессивных действий со стороны налоговой полиции уже не было. Как нам потом стало известно, попытки отдавать соответствующие приказы с более высоких уровней имелись, однако сами налоговики приводили контрдоводы, объясняли, что это вызовет беспорядки, и отказывались брать на себя ответственность за последствия (грубо говоря, требовали письменного приказа). Желающих подписаться под таким приказом среди высоких госчиновников не нашлось, и активных действий налоговой полиции по закрытию фирмы больше не было.

Через два-три дня наряд налоговой полиции из здания был убран. К тому моменту его личный состав был нашей агитацией приведен в такое состояние, что вряд ли выполнил бы приказ на силовые действия, даже если бы он и поступил.

В обстановке затишья наибольшую опасность представляли одиночки, которым по каким-то причинам срочно нужны были деньги и они были готовы на самые отчаянные акции.

Было понятно, что экстремальный акт одиночки мог: во-первых, сам по себе послужить отправной точкой для резкого скачка напряженности; во-вторых, быть использован как повод опять-таки для закрытия фирмы, что в дальнейшем привело бы к выходу на уже описанный сценарий возникновения беспорядков.

Поэтому в данный период очень важно было не допустить возникновения разного рода актов одиночек.

Наиболее вероятными были попытки самосожжения. Охрана была соответствующим образом проинструктирована, имела средства тушения огня, но главное — осуществлялось патрулирование прилегающей к МММ площади силами службы безопасности.

Действительно, вскоре произошла первая такая попытка. Дело было ночью, и охрана справилась самостоятельно — агитацией в чисто «СБшно-милицейском» стиле. Из серии «ну давай, давай, тушить тебя не будем...» — и дальше рассказы о том, какие мучения ждут этого человека, когда он будет гореть.

В результате попытку удалось предотвратить, но стало ясно, что такие ситуации могут повторяться, и далеко не на всех «черный милицейский юмор» подействует. Применять же силу для пресечения попытки можно было лишь в самом крайнем случае.

Поэтому охране был отдан приказ немедленно оповещать нас о подготовке попыток самосожжения, а в группе было установлено круглосуточное дежурство «пожарных операторов».

В их обязанность входило, немедленно по получении информации по рации от охраны, выйти в толпу и далее вести агитацию среди окружающих вкладчиков, с установкой — «акт самосожжения приведет к закрытию фирмы, мужики, вы хотите, чтобы МММ закрыли и мы все потеряли свои деньги, остановите его!». Расчет был — побудить вкладчиков своими силами пресечь попытку.