Аллан Фромм - Способность любить

И в сердце — боль, и в голове — туман,

Оцепененье чувств или испуг,

Как будто сонный выпил я дурман

И в волнах Леты захлебнулся вдруг [51] Ода соловью. Пер. Г. Кружкова. — Прим. перев. .

Еще раньше участник гражданской войны XVII века Ро­берт Геррик [52] Роберт Геррик (1591—1674) — один из самых замечательных английских лирических поэтов, которого почти не переводили на русский язык. — Прим. перев. гораздо мрачней описал не только страдания романтика, но и его смерть:

Любовь привела меня в тихую рощу

И показала мне дерево.

На нем кто-то повесился от любви,

И дерево протянуло мне «твист».

«Твист», или петля, делался не из обычной веревки, а из шелка и золота, это было изящное, но смертоносное ору­дие. И в каких же наиболее грандиозных обстоятельствах способен опуститься занавес оперы? Смерть — лучшая куль­минация для романтического влюбленного. Он мечтает о том, чтобы умереть от любви, и многие — по крайней мере в романтической литературе — совершают этот драмати­ческий шаг, превращая мечту в реальность.

Но это уже крайность. В самые напряженные романти­ческие моменты сегодня мы не думаем о смерти от любви. Всякого, кто так поступит, мы сочтем не романтиком, а больным. Поэты, однако, идут по этому пути до логическо­го конца и извлекают из заключительных сцен душеразди­рающие эмоции до последней капли.

Подумайте о любви-смерти Изольды, вздымающей в эк­стазе сопрано над шепотом оркестра [53] Речь идет об опере Вагнера «Тристан и Изольда». — Прим. перев. . Вспомните, как смот­рит Ромео на свою возлюбленную, которую считает мерт­вой, как подносит к губам флакон с ядом:

Любовь моя, пью за тебя! (Пьет.)

Вот так я умираю с поцелуем [54] Шекспир. Ромео и Джульетта. Пер. Т. Щепкиной-Куперник. — Прим. перев. .

Джульетта, очнувшись от своего наркотического сна, видя Ромео мертвым, упрекает его, что он не оставил ей яда це­лует его, чтобы взять яд с его губ. В книгах и на сцене мы не считаем такое поведение проявлением болезни. Мы на­слаждаемся этой крайностью, этим неограниченным про­явлением чувств, великолепной свободой от разума и здра­вого смысла.

Предпринимались попытки не только поэтически про­славить романтическую любовь, но и философски ее обо­сновать. Шелли хотел заставить нас поверить, что такая любовь — неотъемлемая часть природы. В стихотворении, которое называется «Философия любви», он пишет:

Ручеек сливается с рекой,

А река — с могучим океаном;

Ветер с неба, веющий весной,

Неразлучен с ласковым дурманом.

Одиноким в мире быть грешно, —

И, покорны высшему закону,

Существа сливаются в одно...

Что ж меж ними ставишь ты препону? [55] Перси Биши Шелли (1792—1822) — великий английский поэт, друг Байрона. Пер. К. Чемена. — Прим. перев.

Может ли существовать лучший подход к любви, чем признание того, что она соответствует «высшему закону»?

Любовь также ненасытна. Она пожирает влюбленного; он не может ее насытить. Мы не представляем себе трез­вого эссеиста из Новой Англии Ральфа Уолдо Эмерсона, [56] Ральф Уолдо Эмерсон (1803—1882) — знаменитый американ­ский философ, поэт и эссеист. Признан величайшим философом Америки. — Прим. перев. как романтического влюбленного, и однако именно он написал:

Все отдай любви,

Повинуйся своему сердцу;

Друзей, родственников, дни,

Поместье, доброе имя,

Планы, кредиты и Музу —

Отдавай все, ни в чем не отказывая.

Такие крайние преувеличения не характерны для нашей повседневной жизни и для обычных чувств. Вырванные из контекста, они даже указывают на признаки душевной бо­лезни.

И все же мы находим их привлекательными. Разве ста­нет жена возражать, если муж придет домой вечером и ска­жет ей:

Елена! Красота твоя —

Никейский челн дней отдаленных,

Что мчал меж зыбей благовонных

Бродяг, блужданьем утомленных,

В родимые края! [57] Стихотворение Эдгара Аллана По цитируется в переводе Ва­лерия Брюсова. — Прим. перев.

Будет ли она возражать? Конечно, нет. Ну и что с того, что эти изысканные строки — преувеличение? Если муж скажет так только раз за всю жизнь, жена может почувство­вать легкое подозрение. Но если он часто так к ней обра­щается, она, даже понимая, что это преувеличение, будет радоваться такой похвале.

Наконец, ко всем этим характеристикам романтической любви мы должны добавить еще одну — торопливость. Та­кая любовь всегда невероятно нетерпелива. Это нетерпение исходит из юношеского импульсивного сознания скоротеч­ности времени. Юные влюбленные часто считают, что един­ственный способ сберечь свою любовь — вступить в брак. Они во всех отношениях могут быть совершенно не готовы к браку, но чувствуют, что должны в него вступить, потому что больше никогда не найдут подобной любви и если не удержат ее сейчас, то потеряют навеки.

Эта настойчивость, торопливость, срочность выражает­ся в романтической литературе чаще любых других качеств любви. Эндрю Марвелл [58] Эндрю Марвелл (1621 — 1678) — английский поэт, восхваляв­ший Кромвеля и обличавший английскую аристократию и коро­левскую власть. — Прим. перев. протестует:

Если бы перед нами был весь мир и вся вечность,

Твоя застенчивость, о леди, не была бы преступлением...

И добавляет.

Но за собой я всегда слышу

Звуки быстрой колесницы времени.

Далее он предупреждает:

Могила — отличное и уединенное место,

Но думаю, там некого обнимать.

Геррик сводит в четверостишие то, что знаем мы все:

Собирай розы, пока можешь:

Старик Время летит за тобой,

И те же цветы, что сегодня улыбаются,

Завтра будут умирать.

И наконец снова обратимся к «Рубайату»:

Поутру просыпается роза моя,

На ветру распускается роза моя.

О, жестокое небо! Едва распустилась —

Как уже осыпается роза моя [59] Пер. Г. Плисецкого. — Прим. перев. .

Не откладывай, бери любовь сейчас — жизнь проходит, любовь проходит, все минует, у всего есть конец. Это отча­янное осознание времени, бренности всего прекрасного и самой любви по-прежнему ощущается нами, хотя мы уже так не торопимся, как торопились в молодости. Мы созна­ем, что у нас впереди гораздо больше времени, чем пред­ставлялось в те нетерпеливые годы.

Когда мы описываем романтическую любовь как обла­дающую преувеличением, нетерпением, своенравным не­вежеством, отказом от реальности, уступкой желаниям, стра­даниями и даже смертью, мы описываем тип душевной бо­лезни, если не подлинное безумие. Но это нисколько не унижает романтическую любовь. Романтическая любовь — наиболее распространенная форма искусства, известная человечеству.