Екатерина Мурашова - Дети-тюфяки и дети-катастрофы

Сейчас Филипп заканчивает шестой класс. С учебой у него все ни шатко ни валко, но выгонять его из школы никто больше не собирается. Вернувшийся из армии Аркадий читает ему вслух параграфы из учебника. Груня хлопочет по хозяйству и не может нарадоваться на своих сыновей-помощников. Шустрый лидер затерялся где-то в уличной подростковой жизни, а Филипп по-прежнему ходит в судомодельный кружок. И с помощью старшего брата уже присмотрел себе училище, в котором учат на корабельных механиков.

Одна из моделей Филиппа долго жила у меня на полке, но, как и горшок Марата, впоследствии исчезла. Я подарила ее мальчишке из социально-неблагополучной семьи. Я знаю, что подарки не передаривают, но мальчишка так смотрел на красивый кораблик, а потом тихо сказал, что у него никогда-никогда не было такой игрушки (он врал: его жизнь сложилась так, что у него вообще не было игрушек). Мне показалось, что ему кораблик нужнее, чем мне. И еще мне кажется, что Филипп понял и одобрил бы мой поступок.

Говорить с Викторией было чрезвычайно тяжело. Она явно не верила ни в какую психологию, считала, что все пропало, и в дальнейшем не ждала от жизни ничего хорошего. На любые мои предложения качала головой и говорила: «Да нет, не выйдет это. Спасибо вам, конечно…» Если честно, то я так и не смогла понять, зачем она вообще ко мне пришла.

Оставался сам Валька. Я попросила Викторию посидеть в коридоре.

– Валентин Егорович! – окликнула я мальчишку. – Ты там нарисовал или как?

– Нарисовал! – Валька появился на пороге, хитро улыбаясь. В руках у него была пачка листков. На листках – ужас кромешный. Какие-то танково-самолетные сражения, роботы, монстры, лужи крови, скелеты и прочая нежить.

– Нравится? – поинтересовался мальчишка.

– Нет, не нравится, – я покачала головой. Хотя нарисовано, в общем, неплохо, с фантазией. Но не люблю я всю эту жуть. Скучно.

– Скучно? – удивился Валька. – А по-моему, наоборот – очень весел.

– Ну, каждый веселится как умеет, конечно. Но я вообще-то просила тебя семью нарисовать…

– Да какая там семья! – как-то очень не по-детски махнул рукой Валька. – А это все – страшный сон, как вы просили.

– Много у тебя страшных снов… – с сочувствием протянула я. – Бедный ты мой…

– А вот этого – не надо! – тут же клюнул-встопорщился Валька. – Не надо меня жалеть! У меня все нормально!

– Ага, нормально, – сразу согласилась я. – А что же, Валентин Егорович, ты собираешься дальше со своей жизнью делать?

Несколько секунд Валька думал, явно осваивая необычную форму вопроса. Потом знакомо прищурился, и я поняла, что сейчас меня очередной раз будут проверять «на вшивость».

– Я бы, знаете, пиратом хотел бы стать!

– Вот как? Пиратом? Что ж – интересно. Ну, объясни, пожалуйста, почему именно пиратом?

Моя спокойная реакция сначала обескуражила Вальку, а потом явно понравилась ему.

– Ну, это же здорово – пальба, «на абордаж!», трупы на реях, добыча, золото, – по мере рассказа экзальтация явно убывала. – Плавать везде, путешествовать, видеть другие страны, других людей. Дикари там всякие, негры, белые медведи…

– Там, где белые медведи, там пиратов не бывает, – серьезно возразила я. – Им там грабить некого.

– Ну почему обязательно – грабить! – обиделся Валька. – Можно же просто смотреть, исследовать там, фотографии делать или фильмы снимать…

– Можно, конечно, – согласилась я. – Только это будут уже не пираты, а зоологи, или экологи, или океанологи, или еще кто-нибудь в этом роде. Это тебя тоже устроило бы?

– Меня бы все устроило, – грустно признался Валька. – Я путешествовать хочу. Не могу на одном месте сидеть. Почему сейчас юнгой нельзя? Как раньше – я по телику видел – один спрятался в трюме, а потом его нашли и взяли матросом. Он там с ними плавал, все делал. Я бы тоже мог. Я пробовал один раз – такие пароходы есть, «Волго-Балт», знаете? Так я в дровах спрятался. Думал, отплывем подальше, там я и признаюсь. Что ж они меня, за борт выкинут, что ли?

– Ну, и чем же все кончилось?

– Меня собака нашла. Корабельная. Надо ж было именно на тот корабль залезть, где пес был! Подошла, сволочь, и стала лаять. Пришел мужик и меня вытащил. Еще и по шее навешал. Иди, говорит, салага, в школе учись. А я про эту школу даже думать не могу. Сразу живот крутить начинает…

– Да, – согласилась я. – Тяжелая ситуация. И что же мы теперь делать будем?

– А вам-то что? Вам-то какое до меня дело?– тут же ощетинился Валька.

– Ну, у меня, понимаешь, работа такая, – объяснила я. – Меня этому учили, мне за это, как бы это сказать, деньги платят.

– Ого! – удивился Валька. – И такая работа бывает?

– Бывает, бывает, – подтвердила я. – Давай думать, как поступить… Ты яхты когда-нибудь видел?

– А то! – обиделся Валька. – И по телику, и так. А в прошлом году мы с ребятами регату смотреть ездили.

– Хотел бы сам на яхте ходить?

– А можно?! – Валькины зеленые глаза полыхнули неистовым огнем. И сразу погасли. – Кто ж меня пустит!

– Посмотрим, – неопределенно пообещала я.

Виктории я сказала следующее:

– Вернуть Вальку сразу в школу невозможно. Слишком велик негативный опыт. Сначала надо забрать его с улицы. Он мальчик, подросток. Ему необходимо мужское влияние, мужской образец поведения, мужская рука. В школе одни бабы. У вас есть друг, любовник, брат, муж подруги, который согласится уделить Вальке внимание? – Виктория молча покачала головой. – Тогда так. Я позвоню своему другу. Может быть, он согласится взять Вальку в яхт-клуб. Если согласится, дам вам координаты. Поедете с ним туда. Сначала побудет на подхвате, на побегушках, а там – посмотрим.

Приятель долго не понимал, что мне от него нужно. Когда понял, ответил без всякого энтузиазма:

– Ну, пусть приезжает твой трудный подросток. Посмотрим…

Через месяц я позвонила еще раз. Приятель сказал:

– Обычный пацан. Чего в нем такого «трудного» – не понимаю. Все они сейчас такие.

Презрев врачебную тайну, я рассказала историю с прооперированной, умирающей матерью.

– Ого! – рассмеялся приятель. – Сильно! Вот из таких как раз и получаются настоящие пираты! А если без шуток – не знаю, как в других местах, а у нас он вполне адаптировался. Балбес, конечно, но руки-голова на месте и вкалывать может. Значит, толк будет. Недавно на форты ходили…

Спустя еще три месяца приятель позвонил сам.

– Говори сразу, – попросила я. – Все плохо, да?

– Да нет, не дергайся, – успокоил приятель. – Только, по-твоему, у меня на судне – что? Республика ШКИД? Коммуна имени Макаренко?

– Да в чем дело-то?

– Твой Валентин тут мне на днях говорит: Вячеслав Игоревич, можно сюда мой друг придет? Он просто от зависти помирает, когда я ему рассказываю. Ну что же, говорю, пусть приходит. Тогда он говорит: только я вас должен сразу предупредить – он неблагополучный. Что значит – неблагополучный? Ну, объясняет, из социально-неблагополучной семьи. Папа алкоголик, мама алкоголик, старший брат – наркоман. Все, приехали. Вот я тебя и спрашиваю: по-твоему, у меня здесь – что?