Уолтер Липпман - Общественное мнение

Невозможно переоценить практическую ценность гражданских свобод, а также важность их поддержания. Когда им грозит опасность, то и человеческий дух находится в опасности, а если их приходится урезать, скажем во время войны, то подавление мысли может обернуться риском для цивилизации. А в случае, когда те, кто нагнетал истерию во время войны и эксплуатировал необходимость урезания свобод, составляют группу, достаточно многочисленную, чтобы перенести в мирное общество запреты военного времени, это может привести к невозможности послевоенного восстановления страны. К счастью, люди в своей массе не могут слишком долго терпеть профессиональных инквизиторов, которые постепенно (под влиянием критики тех, кто не желает поддаваться запугиваниям) обнаруживают свою истинную сущность, оказываясь гнусными тварями, которые в девяти случаях из десяти не знают, о чем говорят [354].

Но, несмотря на свое принципиальное значение, гражданская свобода в этом смысле не гарантирует общественного мнения в современном мире. Ведь она всегда предполагает, что либо истина стихийна, либо средства обеспечения истины существуют тогда, когда отсутствует внешнее вмешательство. Но когда вы имеете дело с невидимой средой, то это допущение является ложным. Истина об отдаленных и сложных предметах не является самоочевидной, а механизм сбора информации технически сложен и дорогостоящ. Однако политическая наука, и в особенности демократическая политическая наука, до сих пор не освободилась от исходной посылки Аристотеля, а потому не может сформулировать свои допущения так, чтобы сделать для граждан современного государства невидимый мир видимым.

Эта традиция столь укоренилась, что вплоть до недавнего времени политическая наука преподавалась в колледжах таким образом, будто газет не существует. Я уже не говорю об учебных заведениях, где обучают журналистике, поскольку они представляют собой училища, которые готовят мужчин и женщин к профессиональной карьере. Я говорю о политической науке в изложении, адресованном будущим бизнесменам, юристам, должностным лицам и рядовым гражданам. Любопытный факт — в этой науке не находилось места изучению прессы и источников информации для народа. Для каждого, кто не погружен в рутинные интересы политической науки, практически необъяснимым является то, что ни один американский исследователь системы управления, ни один американский социолог до сих пор не написал книгу о сборе новостей. Встречаются случайные ссылки на прессу и утверждения о том, что она не является «свободной» и «правдивой» или что она должна быть таковой. Но больше я практически ничего не могу обнаружить. И это пренебрежение со стороны профессионалов один в один повторяется в общественных мнениях. Повсеместно признается, что пресса является основным средством контакта с невидимой средой. И практически везде считается, что пресса должна стихийно делать для нас то, что, согласно первичной концепции демократии, каждый из нас должен стихийно делать для самого себя: что каждый день или дважды в день она должна представлять нам подлинную картину всего интересующего нас внешнего мира.

Древнее и устойчивое убеждение, что истину не зарабатывают, а она является как дар и откровение, весьма явно проявляется в наших экономических предрассудках в том случае, когда мы выступаем как читатели газет. Мы ожидаем, что газета обеспечит нам истину, какой бы невыгодной она ни была. За этот тяжелый и обычно опасный труд, который мы считаем исключительно важным, мы вплоть до недавнего времени готовы были платить самой мелкой монетой, какую только чеканит монетный двор. Мы приучили себя покупать газету за два или три цента в будние дни, а в воскресенье, приобретая в качестве приложения иллюстрированную энциклопедию и водевиль, мы раскошеливаемся на пять или даже десять центов. Никому не приходит в голову, что за газеты надо платить. Все ожидают бьющих ключом источников истины, при этом не заключая никакого соглашения, юридического или морального, согласно которому они готовы были бы идти на риск, затраты или волнения. Человек платит номинальную цену, если газета его устраивает, а если он пожелает, то может начать покупать другую газету или вообще не тратить деньги на прессу. Кто-то довольно удачно выразился, сказав, что редактора газеты надо переизбирать каждый день.

Эти случайные и односторонние взаимоотношения между читателями и прессой являются аномалией нашей цивилизации. Аналогов этим отношениям не существует, поэтому трудно сравнивать прессу с любым другим бизнесом или институтом. Это не бизнес в чистом виде, отчасти потому, что произведенный продукт продается по заниженной цене, но главным образом потому, что сообщество применяет по отношению к прессе одни критерии нравственности, а по отношению к торговле и производству — другие. По отношению к газете применяются этические критерии, подобные тем, которые применяются к церкви или школе. Но если вы попытаетесь сравнить прессу с этими институтами, то у вас ничего не получится. На содержание бесплатных средних школ идут средства налогоплательщиков, частная школа существует либо за счет пожертвований, либо за счет платы за обучение. Церковь живет на субсидии и пожертвования. Нельзя сравнивать журналистику с правом, медициной или техникой, так как в каждой из этих областей деятельности потребитель сам оплачивает предоставляемые ему услуги. Понятие «свободная [355]пресса», если судить по отношению читателей, означает, что тираж газеты должен раздаваться бесплатно.

Тем не менее критики прессы практически озвучивают моральные нормы сообщества, провозглашая, что этот институт должен жить по тем же принципам, по каким, согласно их представлениям, должны жить школа, церковь и нейтральные профессиональные сообщества. Это лишний раз показывает анклавный характер демократии. Мы не ощущаем потребности в специально добытой информации. Информация должна поступать естественным путем, даром, и если она не изливается прямо из сердца гражданина, то она должна свободно и бесплатно изливаться со страниц газеты. Гражданин платит за телефон, железнодорожный билет, машину, развлечения. Но он не хочет открыто платить за новости.

Однако он как миленький заплатит за то, что про него кто-то прочитает в газетах. Он напрямую заплатит за свои объявления или рекламу. Он косвенно заплатит за чужие рекламные объявления, потому что эта плата, включенная в цену товаров, составляет часть невидимой ему среды, которую он не способен как следует понять. Если бы кто-то предложил заплатить за все мировые новости столько, сколько мы платим за хороший прохладительный напиток, то это предложение показалось бы возмутительным, хотя публика, безусловно, платит такую же, если не более высокую, цену, когда рассчитывается за рекламируемые товары. Публика платит за прессу, но только тогда, когда эта плата является скрытой.