Елена Мадден - Наши трёхъязычные дети

Кстати, о синей птице. Алек назвал её «он», я попробовала поправить, но он настаивал: «А я хочу, чтобы это был он», – т. е. хочет птицу-мальчика. Ничего не возразишь – а путаница усугубляется.

Алек нашёл «Свинозавра» М. Яснова, не мог оторваться, листал, читал и смеялся, пока не устал. Пробовали и сами называть фантастических существ-мутантов (полслова + полслова). Аня выдумывает новые слова быстрее, пришлось её удерживать, чтоб дать Алеку возможность думать. (Вот и опять приходится искусственно задерживать её рост: занять её некому, М. работает.)

Попробовала новый «метод» завлекания в чтение. Писала бэби-слова детей – предложила угадывать, что это, и писать слова правильные. Алек почти сразу учуял, что его обучают, и – отказался! «Я думал, это будут рассказы, как тот, где бэби плакал, а это занятия!» Аня же увлеклась и занималась с воодушевлением. Повод для… расстройства: ведь как раз с Аней и заниматься не надо: она читает уже довольно быстро, главное, сама ищет, что почитать (листает книжки, как только увидит что-то написанное большим шрифтом – прочитывает). И, подспудно, ощущение, что мой настрой несправедлив по отношению к Ане. Разве что не останавливаем её, дожидаясь, пока брат догонит… (Но это уж был бы полный абсурд; всё равно, что тушить свечку ИЗ-ЗА того, что лампочка не светится, что-то вроде того.)

Алековы проблемы с родом, «А что это для?» – приводят в отчаяние: удерживаются! Попробовали упражняться («спорить»: «Я решила…» – «А я решил…»). Как и раньше: во время «тренировок» ошибки практически исчезают! (Только в возвратных глаголах путается, не слишком хорошо усвоил, как образуются формы.) Опять говорит замедленно (правда, в целом правильно – правильное спряжение, синтаксис).

Играли в рифмы – без особых находок; раньше рифмы были интереснее; неужели «творческий» запал и потенциал иссякли?

В школе пару дней назад: Алек не исполняет или не сразу исполняет требования, разрушил сделанные другими поделки. Он молчал, поспешили его наказать (сняли с «выставки» в коридоре его картины). Когда он, наконец, разговорился, выяснились меняющие дело детали: одну игрушку испортил не он, другую хотел поправить – она развалилась неожиданно; взрослые, кому попытался рассказать о проблемах, не поняли или времени не имели разобраться. Подошла к К. Б. поговорить – «Он такой чувствительный» (не больше, чем другой ребёнок, с которым поступили несправедливо). Вдруг выяснилось, что Алек «опять» (!) плакал в уголке. По дороге домой расспросила – оказалось: плакал оттого, что отставал от других детей, потому что не понял задание, – а никто из взрослых, опять-таки, не нашёл времени расспросить и разъяснить (и это в маленьком классе!). Малыша-дошкольника (по старым меркам) упрекают в нежелании учиться – а он на самом деле старается, да ещё и расстраивается оттого, что не всё получается! Мы толкуем об индивидуальном подходе (что бы такое выдумать, чтоб ребёнок захотел учиться?) – а всё так просто, ничего сверхординарного не надо, никакого даже особого «интереса» к заданиям, только немножко внимания и справедливости!

Вот как это действует: похвалила – Алек на одном дыхании «прошёл» «От-точки-к-точке-алфавит» («Dot-to-dot Alphabet»): соединил точки на 64 страницах! Старался (и перестарался: сделал много ошибок, теперь потихоньку исправляем).

М., провожая детей в школу, рассказывал историю о том, как бритты восстали против римлян, и о знаменитой битве между теми и другими (бритты проиграли её, потому что, отступая, наткнулись на собственный лагерь). Алек, как всегда, плёлся далеко позади и как будто пропустил историю мимо ушей. Но на пути домой вдруг спросил: почему Баудека (Виктория) сделала такую нелепую ошибку: взяла семьи солдат в поход? Одно из двух: или Аня пересказала ему услышанное (но когда?), или он всё же каким-то чудом (на значительном удалении!) воспринял историю. Но тогда приходится усомниться в правоте Биддалфа, который пишет: мальчики так быстро растут, что их слуховые трубы отстают в росте, так что мальчики действительно не слышат многого, что им говорят родители! Всё они слышат, когда хотят. (У них, наверное, быстрее всего растут фильтры в ушах, отсеивающие «ненужное»…)

Сами затеяли игру «в ресторан». Аня-«официантка» подошла с бумажкой и карандашиком спросить, что я заказываю, для убедительности перебросила полотенце через руку. (Только потом я сообразила, откуда жест: из любимого фильма о «Битлз» «A Hard Day’s Night». Дедушка Пола в казино, проигравшись, изображает официанта и таким образом пополняет кошелёк.) Я «заказала» и «съела» – и потребовала счёт (не удержалась, использовала возможность закрепить навыки письма). Совместными усилиями написали счёт, рассчитались…

Алек, как и Аня, пару раз сказал lay вместо lie. (Как и у Ани, определённо из школы.) М. попробовал поправить. Алек заспорил: для детей дети авторитетнее взрослых… Когда М. услышал lay во второй раз, осмеял: «LIE DOWN not LAY DOWN! You can’t “lay” in your bed unless you’re a chicken. If you lay down in your bed, you’ll have a bed full of eggs, and that would be very uncomfortable to sleep on». Алек и Аня засмеялись, Алек исправил ошибку.

Аня говорит вместо «жду тебя» – «жду для тебя». Неожиданная калька… с английского! (Алек раньше, как и другие русско-немецкие дети, калькировал немецкое управление: «жду на тебя».)

Аня и Алек играют в каких-то животных, маму и бэби. Аня требует, чтобы Алек изобразил, будто сосёт молоко (как в книжке): «Ich bin Deine Mama; Du must aus mir so trinken». [Я твоя мама. Ты должен из меня вот так пить.] Алек сообщает, что выпил ванильное молоко, какао и манго («Jetzt habe ich Vanillemilch, Kakao und Mango ausgetrunken»). Как всегда, его комментарий обнаруживает «детскую» изнанку «взрослых» представлений…

М.: Алек начал употреблять местоимение женского рода, но (всё ещё) не склоняет его: то есть she употребляет и вместо her.

Читали (продолжаем читать) «Летающее счастье» О. Чайковской. Перед тем, как начать, спросила, как звали кота. Алек: «Вральф»; комбинация из имени пса Ральфа и вранья кота Васьки.

Алек: «We’ve been here. And saw that». Я не поняла: почему разные формы? М. объясняет: без паузы можно бы и иначе сказать: «We’ve been here and seen that»; с паузой достаточно в первом предложении соотнести прошедшее и настоящее. Всё-таки удивительно: я сижу и думаю над грамматикой, а ребёнок, не размышляя, интуитивно находит верное решение!

Аня увидела на рынке шкуры. «Look, they did a cover» (надо made).

Взрыв потребности читать. На улице читают всё подряд: вывески магазинов, ценники в витринах, афиши, рекламу… При этом Алек старается читать латиницу… по-русски! Opel – «орёл!» Конечно, не со всеми буквами это получается. Указала ему на это – услышала в ответ: «Но я хочу читать по-русски!» Он хочет делать то, что лучше умеет.

Наш восторг (Аня читает по-английски!) сменился подавленным настроением: Аня читает английские надписи – по-немецки.