Кэрол Теврис - Ошибки, которые были допущены (но не мной). Почему мы оправдываем глупые убеждения, плохие решения и пагубные действия

Знание о том, как работает диссонанс, не поможет нам автоматически приобрести иммунитет против искушения использовать самооправдания, как узнал Эллиот, купивший каноэ в январе. Вы не можете просто взять и сказать людям после эксперимента с «трудными испытаниями» для вступления в группу: «Видите, как вы уменьшаете диссонанс? Правда, это интересно?» — и ожидать, что они ответят: «О, спасибо вам за то, что вы мне объяснили настоящую причину, по которой мне нравится эта группа. Это, конечно, поможет мне поступать умнее!». Все мы, чтобы сохранить веру в то, что мы умны, иногда делаем глупые вещи. Тут ничем не поможешь. Мы созданы такими.

Но это не значит, что мы обречены на то, чтобы всегда пытаться оправдывать свои действия задним числом, и что мы подобно Сизифу, не в состоянии добраться до вершины «горы» и принять себя. Более глубокое понимание того, как и почему работает наш мозг — это первый шаг к преодолению привычки самооправдания. И это, в свою очередь, требует от нас внимательнее анализировать свое поведение и причины наших решений. Это требует времени, саморефлексии и желания.

Консервативный обозреватель Уильям Сафайр однажды описал «политико-психологическую проблему», с которой сталкиваются избиратели, а именно: «как справиться с когнитивным диссонансом» [39] [39] William Safire, «Aesop's Fabled Fox», The New York Times op-ed, December 29, 2003. . Он начинает с истории о своей собственной проблеме. Во время правления Клинтона, рассказывает Сафайр, он критиковал Хиллари Клинтон за то, что она скрывала имена участников своей группы консультантов, с которыми она занималась проблемами здравоохранения. Он написал статью, осуждавшую ее попытки сохранить секретность, которые, как он утверждал, вредны для демократии. Никакого диссонанса в этом случае нет, поскольку эти плохие демократы делают плохие вещи. Через шесть лет, однако, он обнаружил, что его «поразил» когнитивный диссонанс, когда вице-президент Дик Чейни, консервативный республиканец, которым Сафайр восхищался, настаивал на том, чтобы сохранить в секрете имена участников своей рабочей группы, с которыми он разрабатывал энергетическую политику. Как поступил Сафайр? Поскольку он знал о диссонансе и о том, как он работает, он сделал глубокий вдох, подтянул брюки и совершил трудный, но добродетельный поступок: написал статью, в которой публично раскритиковал действия Чейни. Ирония заключалась в том, что благодаря его критике Чейни, Сафайр получил несколько писем с похвалами от либералов, что, как он признался, снова вызвало у него сильный диссонанс. Боже мой, как же он ухитрился сделать нечто такое, что одобрили эти люди?

Способность Сафайра обнаружить собственный диссонанс и устранить его, совершив справедливый поступок, — это редкость. Как мы увидим, такая готовность признать, что его собственная сторона допустила ошибку, редкое качество. Вместо этого люди склонны искажать восприятие событий прошлого в выгодную для себя и своей команды сторону. Конкретные способы варьируют, но наши усилия оправдывать себя всегда нацелены на то, чтобы удовлетворить нашу потребность в позитивном отношении к тому, что мы сделали, к тому, во что мы верим, и к тому, какие мы есть.

Когда публика узнала о том, что судья Верховного суда США Антонин Скалия летал в Луизиану на правительственном самолете для охоты на уток с вице-президентом Диком Чейни, несмотря на то, что Чейни должен был вскоре предстать перед Верховным судом, поднялась буря протестов против очевидного конфликта интересов у Скалиа. Сам Скалиа негодовал по поводу сомнений в его способности оценить степень соответствия конституции требования Чейни признать законным его нежелание разглашать имена участников созданной им рабочей труппы по проблемам энергетики из-за его совместной с Чейни «утиной охоты». В своем письме в газету Los Angeles Times, объясняющим, почему он не хочет взять самоотвод, Скалиа писал: «Я не думаю, что есть основания сомневаться в моей беспристрастности».

Нейропсихолог Стэнли Берент и невролог Джеймс Олберс были наняты железнодорожной компанией CSX Transportation Inc. и химической компанией Dow Chemical, чтобы расследовать судебные иски железнодорожников, утверждавших, что вредное воздействие на них химикатов приводит к необратимым патологическим изменениям мозга и другим заболеваниям. У более 600 железнодорожников в 15 штатах были диагностированы заболевания мозга, вызванные органическими растворителями, содержащими хлор, которые они перевозили. CSX заплатила более 170 000 $ консалтинговой фирме Берета и Альберса за исследование, ставившее под сомнение влияние работы с промышленными растворителями на заболевания мозга. Проведя свое исследование, в котором использовались данные из медицинских карт работников, причем, согласие работников на это не было получено, два ученых выступали экспертами-свидетелями во время суда на стороне юристов, представлявших CSX. Берент не видел никаких этических проблем в своем исследовании, которое, как он утверждал: «…дало важную информацию о влиянии растворителей на здоровье». Впоследствии Берент и Олберс получили выговор от Федерального отдела защиты людей — участников экспериментов из-за очевидного конфликта интересов в этом исследовании [40] [40] James Bruggers, «Brain Damage Blamed on Solvent Use», The [Louisville] Courier-Joumal, May 13, 2001; Bruggers, «Researchers Ties to CSX Raise Concerns», Courier-Journal, October 20, 2001; Carol Tavris (2002, July/August), «The High Cost of Skepticism», Skeptical Inquirer, pp. 42–44; Stanley Berent (2002, November/ December), «Response to The High Cost of Skepticism», Skeptical Inquirer, pp. 61, 63; его цитата («Мое исследование дало важную информацию…») на с. 63; Ответ Теврис Беренту сс. 64–65. 12 февраля 2003 г: Федеральный офис защиты людей-участников экспериментов написал вице-президенту по исследованиям Мичиганского университета, отметив, что Контрольный комитет университета, который Берент возглавлял, не «сформулировал четкие критерии информированного согласия участия в эксперементах» для исследований Берента и Олберса. Случай с CSX и их договоренность со Стэнли Берентом и Джеймсом Олберсом и их конфликт интересов также подробно описаны здесь: Sheldon Krimsky (2003), Science in the Private Interest. Lanham, MD: Ronman & Littlefield, pp. 152–153. .

Когда вы входите в Музей толерантности в Лос-Анджелесе, то оказываетесь в комнате, где находятся интерактивные экспонаты, позволяющие определить, к каким категориям людей вы проявляете нетерпимость. Среди них есть как привычные «мишени» (темнокожие, женщины, евреи, гомосексуалисты), так и низкорослые люди, толстые люди, блондинки, инвалиды… Вы смотрите видео о различных предубеждениях, свидетельствующее о том, что у каждого человека, включая вас самих, они есть, а потом вас приглашают, собственно, войти в музей через одну из двух дверей: на одной написано ДЛЯ ПРЕДУБЕЖДЕННЫХ, а на другой — ДЛЯ НЕПРЕДУБЕЖДЕННЫХ. Вторая дверь заперта на тот случай, если кто-то не поймет видео, но иногда некоторые люди все же пытаются в нее войти. Когда мы однажды пришли в музей, то увидели четверку ортодоксальных евреев- хасидов, которые сердились и стучали в дверь ДЛЯ НЕПРЕДУБЕЖДЕННЫХ, требуя, чтобы ее для них открыли.