Роджер Уолш - Основания духовности. СЕМЬ ПРАКТИК ДЛЯ ПРОБУЖДЕНИЯ СЕРДЦА И УМА

Главная идея этики очень проста. Ее можно сформулировать в виде Золотого Правила христианства: "Как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними", или его зеркального отражения – Серебряного Правила таких традиций, как конфуцианство: "Не делай другим того, чего ты не хочешь, чтобы делали тебе". Но независимо от того, какие слова выражают эту идею, она остается одной и той же: обращайся с другими так, как ты хочешь, чтобы обращались с тобой. Этот принцип имеет столь решающее значение, что когда одному еврейскому мудрецу предложили объяснить суть иудаизма за то время, которое он сможет простоять на одной ноге, он тут же ответил: "Не делай ближнему того, что пагубно для тебя самого. Вот и вся доктрина".

Это, конечно, прекрасно сказано, но по-прежнему остается вопрос: "А почему мы, собственно, должны беспокоиться?" К несчастью, некоторые освященные временем ответы на него основаны в большей степени на страхе и вине, чем на глубоком понимании преимуществ этичной жизни. Истории об ужасных демонах или огнедышащих богах, которые доставляют себе удовольствие, поджаривая нас, если мы не добродетельны, подразумевают, что главной причиной для морального поведения служит желание избежать наказания. Точно так же, когда вас называют несчастным грешником, и вас терзает вина, если вы совершаете ошибку, то это вряд ли вдохновляющая причина для того, чтобы быть добрым и любящим. Для нравственной жизни должны быть какие-то более веские основания, чем спасение от вины и адских мук. К счастью, они есть.

Духовное ядро всех великих религий содержит в себе гораздо более мудрое, постконвенциональное отношение к этике. Оно в большей степени исходит из любви и доброты, нежели из вины и страха. В его основе лежит глубокое понимание того, как работает наш ум, которое ясно показывает, что неэтичное поведение действует разрушительно как на самого человека, так и на всех, кто его окружает, тогда как этичная жизнь может приносить счастье и пробуждение.

Издержки аморального образа жизни

За аморальные поступки приходится расплачиваться – как сразу же, так и в долгосрочной перспективе. Когда мы преднамеренно лжем, крадем, или обижаем кого-нибудь – даже самих себя – наш ум сотрясают болезненные эмоции, наподобие страха, гнева, или ревности. Такие эмоции могут разрушительно действовать на других людей, а также приносить острую боль и вред нам самим. В конце концов, если мы нападаем на других, потому что кипим от гнева, именно мы сгораем в пламени своего собственного негодования. Аморальные поступки приводят к немедленной эмоциональной расплате.

Есть и долгосрочные издержки. И древние мудрецы, и современные психологи согласны в том, что аморальное поведение, как правило, оказывается самоподдерживающимся, поскольку оно не только проистекает из разрушительных состояний ума, но и усиливает их. Когда мы нападаем в гневе или лжем из страха, то еще глубже внедряем эти эмоции в свой ум, и они оставляют более неизгладимые следы у нас в мозгу. На психологическом языке это означает, что мы обуславливаем свой ум, то есть, формируем в нем условно-рефлекторные связи. А в Азии сказали бы, что мы запечатлеваем разрушительные кармические шаблоны в своих душах. Что мы делаем, тем и становимся.

Очень легко видеть, как ужасно всем приходится за это расплачиваться в крайних случаях, например, когда свихнувшиеся от власти вожди ввергают в войну целые страны. Гораздо труднее оценить издержки, казалось бы, незначительных нарушений, которые все мы совершаем, скажем, преднамеренно ранив чьи-нибудь чувства, слегка солгав в одном месте, взяв чуть больше, чем положено по справедливости – в другом.

* * *

Я с болезненной ясностью осознал эти издержки во время своего первого посещения центра уединения, о котором я уже рассказывал в одной из предыдущих глав. Я надеялся на покой и озарение, и со временем они действительно пришли. Но когда я первый раз окунулся в монотонный порядок непрерывного безмолвия и медитации, то испытывал все что угодно, но не покой. Я не привык проводить ежедневно многие часы в молчании и размышлении, и поначалу это давалось мне с большим трудом. Мой ум отчаянно жаждал отвлечься, однако в тишине и замкнутости центра уединения для этого было мало подходящих объектов.

Наконец, я обнаружил, что душ может быть прекрасным способом избежать самоосознавания. Стоя под потоком теплой воды, я мог счастливо предаваться грезам, и забывал о самоисследовании и размышлении, учиться которым я и приехал в Орегон за пятьсот миль.

Но в найденном мной решении проблемы был один недостаток – душевая находилась прямо над залом для медитации. Естественно, шум воды оказался отвлекающей помехой для тех, кто действительно занимались тем, что полагалось бы делать мне – медитацией. Вследствие этого, нас попросили принимать душ только в промежутках между сеансами медитации.

Этот призыв к справедливости не шел ни в какое сравнение с моим желанием. Я продолжал подолгу стоять под душем, когда мне вздумается, будь то в перерывах между сеансами или в любое другое время. Однако через несколько дней душ перестал доставлять мне прежнее удовольствие, поскольку по мере продолжения занятий мой ум становился все более восприимчивым, и я больше уже не мог не осознавать, какое неудобство причиняю другим.

Я понял, что ради оправдания своих действий прибегаю к разрушительной умственной эквилибристике. Во-первых, я намеренно подавлял в себе осознание раздражения, причиняемого мной другим людям. Что еще хуже, я старался убедить себя, что я более важен, чем они, и мое удобство значит больше, чем их удобство. Я преувеличивал собственную значимость и принижал значимость других, тем самым, отчуждая себя от всех. Слишком дорогая расплата за лишний душ!

Это был болезненный урок, изменивший многое в моей жизни. Самое важное, я понял, что если не присматриваться специально, то остаешься слепым к более глубоким издержкам безнравственного поведения. Я просто не видел, как оно может искажать восприятие, омрачать ум, и отравлять отношения.

Ядовитые последствия таких эмоций, как гнев, вина и страх, разжигаемых аморальными поступками, не ограничиваются одним лишь умом. Главное открытие психосоматической медицины состоит в том, что душевные страдания могут вести к физическим расстройствам, и страдания, связанные с неэтичным поведением – не исключение:

У одной женщины с больным сердцем... часто бывали боли в груди, связанные с ее заболеванием. На протяжении многих лет она экспериментировала с диетой, училась медитации, и могла успешно справляться с большей частью своих болей. Однако, какая-то часть боли не поддавалась ее усилиям. Обратив на это пристальное внимание, она была поражена, заметив, что чувствует боль всякий раз, когда собирается сказать или сделать что-то не вполне честное, что-то, в действительности, не отвечающее ее системе ценностей. Обычно это были совсем небольшие вещи – например, не рассказывать мужу чего-то, о чем он, судя по всему, и не хотел услышать, или допускать натяжки в своей системе ценностей, чтобы соглашаться с другими. Это были моменты, когда она позволяла становиться видимой той, кем она была на самом деле. Что еще удивительнее, порой она знала, что это происходит, но порой боль в груди приходила первой, и только потом, исследуя обстоятельства, которые вызвали эту боль, она понимала, что предает свои идеалы... Возможно, стресс в той же мере связан с компромиссом ценностей, как и с недостатком времени и страхом неудачи.