Диана Видра - Помощь разведенным родителям и их детям: От трагедии к надежде

Мы уже говорили о том, как важно, чтобы у ребенка была возможность в момент конфликта с матерью найти утешение у отца. Если у него уже сложились теплые отношения с отцом, то за время отхода к отцу любовь его к матери восстанавливается, гнев и страх проходят, грозные тучи рассеиваются и снова светит солнышко. Нельзя это отцовское утешение понимать слишком примитивно: мол, если мама запретила сыну высовываться из окна, то отец должен сказать: «Я разрешаю!». Найти утешение у отца — это значит, что отцовская позиция должна выглядеть примерно так: «Сынок, мама права, но я тебя и понимаю, когда я был маленьким, мне тоже... Давай лучше поиграем...» Вот это и называется утешением и поддержкой. Конечно, родители не должны делать что-то наперекор друг другу, но они и не должны ожидать друг от друга точного повторения своей собственной реакции, как если бы это были не два разных человека, а одна персона, поделенная пополам, где один — лишь эхо другого.

Колебания между отцом и матерью только тогда облегчают объектное отношение ребенка, когда отец готов предоставить ребенку компенсацию. Как часто бывает так, что мать то ли в силу своих убеждений, то ли по причине своих психических возможностей не в состоянии удовлетворить те потребности малыша, которые в принципе вполне удовлетворимы. Вспомним Манфреда и вспомним о том, как страшно травмировало его известие о разводе. Его мать, учительница, очень серьезно воспринимала свои задачи по воспитанию сына. Особенно в первый год: она целиком предоставила себя в распоряжение ребенка и очень гордилась его успехами в физическом, моторном и интеллектуальном развитии. Но что касается эмоциональных аспектов и развития отношений, то здесь ее заинтересованность была незначительной. По складу своей натуры она относилась к тем женщинам, которые побаиваются мужчин, и ей трудно входить с ними в физический контакт, кроме того, воспитание самостоятельности было ее педагогическим руководством по отношению к сыну. Но, как сказано, у Манфреда был очень хороший первый год жизни. Напомним, что дети в первые месяцы жизни включают в свое представление об образе матери также и свой опыт с другими персонами, а отец любил своего сына нежно и преданно и находился с ним в тесном физическом контакте. Он часто вставал ночами к ребенку и, когда тот плакал и не мог заснуть, часами носил его на руках. Так что, если в отношениях с матерью ему и не хватало тепла и близости, отец целиком восполнял этот пробел и таким образом «комплектовал» и защищал образ матери в глазах ребенка. Следующие полгода прошли также беспроблемно: мать продлила свой декретный отпуск и радовалась вместе с ребенком его открытию мира. Но, тем не менее потом начались трудности — она оказалась психически не в состоянии воспринимать внезапные потребности «фазы нового приближения». Ей не хотелось опять иметь дело с «младенцем», ведь Манфред уже был таким самостоятельным мальчиком! Мать чувствовала себя одураченной этими колебаниями малыша между желаниями автономии и регрессиями. Когда между матерью и ребенком началась борьба, значение отца повысилось еще больше. Отец, очевидно, имел для Манфреда гораздо большее значение, чем возможность обретения в нем замены матери на то время, пока любовные отношения с нею восстановятся: он постоянно удовлетворял те потребности ребенка, в которых мать точно так же постоянно отказывала. Со временем Манфред научился ждать с исполнением некоторых своих регрессивных желаний «фазы нового приближения», пока отец не придет домой. В конфликтах с матерью мальчик утешал себя мыслью об отце и сама эта мысль — даже в отсутствие отца — расслабляла ситуацию и защищала его отношение к матери от нарастания агрессивности. Отец все больше репрезентовал собой свойства, которые поначалу ребенок приписывая матери, но которые та постепенно теряла. Отец, можно сказать, играл в глазах мальчика не столько роль «острова», который облегчал ему освобождение от «материка-матери», сколько роль гавани, о которой мечтают моряки в штормовом океане, и помогал ему выстоять в опасностях океана — днях, проведенных с матерью. Этим в большой степени и объясняется тот факт, что психическое равновесие Манфреда внезапно разрушилось непосредственно после развода. Ребенку грозила не только потеря отца, он практически потерял свою психологическую мать. И это — во второй раз. Таким образом, в ребенке вновь активизировались архаические страхи раннего детства.

История Манфреда показывает, что триангулированная система отношений часто оказывается в состоянии открыть ребенку те условия развития, которых нельзя ожидать от индивидуальной позиции или личности лишь одного из родителей, поскольку она компенсирует дефицит личности каждого из них. Бывает наоборот, мать чересчур опекает ребенка и не может его освободить, но существует отец, который бесстрашно позволяет автономию. Или, предположим, мать ужасно боится всяких агрессивных столкновений, но отец воспринимает конфликты намного легче. Мать в настоящий момент не в состоянии в полной мере проявлять любовь по причине рождения нового ребенка, но отец восполняет этот недостаток. Или слишком строгие требования одного из родителей по воспитанию чистоплотности, манер, достижению результатов смягчаются либеральностью другого. Огромное значение, которое имеет отец для этих детей, превращает развод в катастрофу.

Тройственная система отношений защищает также и отца от разочарований и агрессий ребенка. В этом кроется еще одна причина, почему дети тоскуют и по тем отцам, которые, с точки зрения матери, совершенно о них не заботились, а порой даже причиняли им боль.

Итак, мы уже знаем, если развитие ребенка проходит в благоприятной, доброжелательной атмосфере и его страхи, такие естественные для раннего возраста, остаются в допустимых границах, то вскоре он начинает понимать, что в его чувствах относится к нему лично и что — к матери. Проще говоря, в те моменты, когда он сам зол на мать, он уже не приписывает ей своей злости, а кроме того, он учится верить, что злые свойства матери не уничтожают ее добрых свойств (здесь речь идет о понятии амбивалентности) и любовь превалирует над теми «частями» матери, которые переживаются как агрессивные. Подумайте сами, ведь и мы, взрослые, чувствуем себя так же: человек, который в настоящий момент зол на меня, но я тем не менее точно знаю, что он меня любит или я уверен, что он принципиально хорошо ко мне относится, не воспринимается мною как угроза моему благополучию. Мы уже поняли так же, какое огромное значение в процессе развития этих столь необходимых для жизни свойств играет присутствие так называемого «третьего объекта», то есть отца.