Мэтью Сайед - Принцип «черного ящика»

У сужения определения ошибки есть аналог – «ошибочный» научный подход. В третьей главе мы привели пример гипотезы: вода закипает при 100 °C. Как заметил философ Брайан Мэджи, спасти честь этой гипотезы легче легкого, если сузить исходное утверждение. Переформулируем ее следующим образом: «Вода закипает при 100 °C при атмосферном давлении на уровне моря». А когда мы обнаруживаем, что вода не кипит при 100 °C в закрытых емкостях, нужно переформулировать гипотезу еще раз: «Вода закипает при 100 °C при атмосферном давлении на уровне моря в открытых емкостях». Но если идти этим путем до конца и всякий раз ограничивать гипотезу новыми условиями, которые последовательно сужают ее эмпирическую ценность, в конце концов гипотеза перестанет быть полезной. Кроме того, мы упустим из виду самое важное обстоятельство: ошибочность исходного утверждения предоставляла нам возможность не спасти это утверждение, а перейти к новому, более правильному. В итоге мы должны породить теорию, которая объясняет и кипение воды при 100 °C на уровне моря, и тот факт, что вода кипит при другой температуре в горах и в закрытых емкостях. Наука не просто выявляет ошибки, она должна также реагировать на них и тем самым способствовать прогрессу.

Действительно ли это было необходимо? О некоторых решениях не так-то просто сказать, верны они или нет. С этой войной все сложно, и мы не в состоянии вернуться в прошлое и посмотреть, как развивалась бы ситуация в случае иного решения. Иногда аргументы, начинающиеся со слов «если бы…», называют контрфактическими. В следующем разделе мы обсудим, как учиться на ошибках в подобных случаях.

Запрещенная в РФ террористическая организация. – Прим. ред.

Некоторые отказались отвечать на вопросы агентства или вообще не отозвались. Один из авторов письма за это время умер.

Автор опросил 12 экономистов – три из них преподают в вузах, девять работают в финансовых организациях.

На рус. яз.: Сойфер В.Н. Власть и наука. История разгрома генетики в СССР. М.: Радуга, 1993.

В последние годы ученые вновь заговорили о ламаркизме в связи с достижениями эпигенетики, которая занимается изменениями в организмах, вызванными модификациями экспрессии генов, а не самого генетического кода. Но это не значит, что Лысенко был в чем-либо прав. Сейчас те же самые явления обсуждают, приводя в качестве аргументов эксперименты и научные данные, а не угрозы. И уж определенно это не значит, что основой науки может быть идеология, а не научные доказательства.

Недавние исследования утверждают, что это свойство памяти полезно для нашего воображения. Например, мы все можем представить себе, что сидим в кафе с Дэвидом Бекхэмом и пьем капучино. Мы попросту вспоминаем о последнем походе в кафе и вставляем образ Бекхэма в эпизод, где мы пьем кофе.

На известной газетной карикатуре такой ряд подозреваемых состоит из холодильника, курицы и человека с прической афро.

Некоторые считают, что присяжные важны независимо от того, насколько правильные приговоры они выносят, наличие гражданского компонента в юриспруденции – существенный аспект демократии, легитимизирующий систему. Даже если и так, этот аргумент никак не может повлиять на наши попытки улучшить эффективность судов присяжных. В конце концов, правосудие должно быть справедливым.

Тут можно провести аналогию и со спортом. Первоклассный футболист может пробить штрафной с тридцати метров и отправить мяч в верхний угол ворот. Для того чтобы это сделать, ему нужно решить дифференциальные уравнения и различные задачи из области аэродинамики. Однако он не решает математических уравнений. Его знание практично, он решает проблемы опосредованно. Откуда берется такое знание? Опять же, оно базируется на пробах и ошибках (то есть практике). Футболист бил по мячу несколько тысяч часов и, изменяя и улучшая технику удара, постепенно уменьшал расстояние между местом, куда попадал мяч, и своей целью.

Философ Фрэнсис Бэкон описал это динамическое взаимодействие еще в XVII в. в трактате «Новый органон»: «Между тем пусть никто не ждет большого прогресса в науках, особенно в их действенной части, если естественная философия не будет доведена до отдельных наук или же если отдельные науки не будут возвращены к естественной философии». (Перевод С. Красильщикова.)

Фамилию Houston чаще передают как «Хьюстон», но в данном случае она произносится «Хаустон». – Прим. пер.

Случайное распределение (по жребию) очень важно: благодаря ему группы с большой вероятностью будут одинаковыми – при условии, что они достаточно многочисленны. Между ними есть единственное системное отличие: одних пациентов лечат, других нет.

Статистикой наблюдений называют все статистические данные, полученные из наблюдений за тем, что происходит. РКИ отличаются тем, что показывают не только то, что происходит, но вдобавок дают для сравнения контрфактические данные.

Провести РКИ оказалось намного сложнее, чем Финкенауэр изначально предполагал. Представители программы отказывались сотрудничать. Судья Никола, поддерживавший программу своим авторитетом, пытался уничтожить возможность проведения РКИ в зародыше. «Он не видел нужды оценивать эффективность программы, поскольку уже получил сотни писем, утверждавших, что она успешна», – говорил Финкенауэр.

В конечном счете программы, использовавшие методологию «Испугаться и исправиться», были лишены федерального финансирования. Однако они по-прежнему процветают, и не только в США, но и по всему миру. И будут процветать, пока информация значит меньше, чем нарратив.

Термин «marginal gains», переведенный здесь как «минимальные успехи», в контексте бизнеса может означать и «предельный доход». – Прим. пер.

Для того чтобы перенять уникальный опыт пит-стопов «Формулы-1», с командой связывались врачи из детской больницы Ормонд-стрит. Они хотели понять, как более эффективно перемещать пациентов из операционной в реанимацию. В результате число ошибок резко уменьшилось. См. http://asq. org/healthcare-use/why-quality/great-ormond-street-hospital.html.

В первой части книги мы видели, как учатся на своих ошибках авиакомпании, разбирая все катастрофы и потенциально опасные ситуации. Нежелательные события используются, чтобы вырабатывать гипотезы о том, что пошло не так, и по возможности совершенствовать систему. Но это еще не все. Предлагаемые изменения, какими бы верными они ни казались, могут повлечь за собой непредвиденные последствия. Потому все предложения тестируются на симуляторах (при разных условиях и разными пилотами) и только потом применяются на практике. Иными словами, авиация учится на своих ошибках на многих уровнях – и добивается успеха.