П Сладкопевцев - Древние палестинские обители и прославившие их святые подвижники

2. «Некогда, говорит авва Дорофей, в бытность мою в общежитии, покушался я по движениям и по походке человека узнавать о его душевном состоянии, и со мною произошел следующий случай. Однажды, когда я стоял, прошла мимо меня женщина с ведром воды; сам не знаю, как я увлекся и посмотрел ей в глаза и тотчас помысл внушил мне, что она блудница; но лишь только пришел мне сей помысл, я стал очень скорбеть и сказал о сем старцу авве Иоанну: “Владыка! Что я должен делать, когда я невольно замечаю чьи-либо движения и походку и помысл говорит мне о душевном состоянии сего человека?” И старец отвечал мне так: “Что же, разве не бывает, что иной постоянно имеет естественный недостаток, однако с великим усилием и трудами исправляет его? Потому и нельзя из этого узнать чьего-либо душевного состояния. Итак, никогда не верь своим догадкам, ибо кривое правило и прямое делает кривым. Мнения человеческие ложны и вредят тому, кто предается им”. Итак, нет ничего тяжелее, как верить своим мнениям. Это если укоренится в нас, то доводит до такого вреда, что мы думаем действительно видеть вещи, коих нет и быть не может. И скажу вам удивительный случай, который произошел при мне, когда я еще находился в общежитии. Там был у нас один брат, которого очень беспокоила сия страсть, и он так следовал своим догадкам, что был уверен в каждом предположении своем; ему казалось, что дело происходит непременно так, как представляет ему помысл его, и не может быть иначе. Зло со временем усилилось, и демоны довели его до такого заблуждения, что однажды, когда он, выйдя в сад, высматривал, ибо он всегда подсматривал и подслушивал, ему показалось, что он видит, будто один из братий крадет и ест смоквы, а была пятница и еще не было даже второго часа. Итак, уверив себя, что он действительно видел это, он скрылся, как говорил, и ушел молча. Потом в час литургии он опять стал замечать, что будет делать во время причащения брат, только что укравший и съевший смоквы. И когда он увидел, что тот умывает руки, дабы войти приобщиться, он побежал и сказал игумену: “Посмотри, такой-то брат идет приобщаться Божественных Таин вместе с братиями, но не вели ему давать Святых Даров, ибо я видел сегодня утром, как он крал смоквы из сада и ел”. А между тем брат тот пошел уже к Святому Причащению с большим благоговением и смирением, ибо он был из благоговейных. Когда же игумен увидел его, то он подозвал его к себе, прежде чем тот подошел к священнику, преподающему Святые Дары, и, отведя его в сторону, спросил: “Скажи мне, брат, что ты сделал сегодня?” Тот удивился и сказал ему: “Где, владыка?” Игумен продолжал: “Когда ты утром вышел в сад, что ты там делал?” Брат, удивленный этим, отвечал ему опять: “Владыка, я сегодня не видел сада и даже не был утром здесь, в киновии, но теперь только возвратился, ибо тотчас по окончании всенощного бдения эконом послал меня на такое-то послушание”. А место того послушания, о котором он говорил, было очень далеко, и брат с трудом поспел ко времени литургии. Игумен призвал эконома и спросил его: “Куда ты посылал этого брата?” Эконом отвечал то же, что и брат сказал, то есть что он посылал его в такое-то село. Игумен спросил: “Почему же ты не привел его принять от меня благословение [на послушание]?” Тот, поклонившись, отвечал: “Прости меня, владыка, ты отдыхал после бдения, и потому я не привел его принять от тебя благословение”. Когда игумен таким образом удостоверился, то он отпустил сего брата причаститься и, призвав того, который верил своим подозрениям, сделал ему выговор и отлучил его от Святого Причащения. И не ограничился он этим, но, созвав всю братию по окончании литургии, со слезами рассказал им о случившемся и обличил брата пред всеми, желая достигнуть сим троякой пользы: во-первых, посрамить диавола и обличить сеющего такие подозрения; во-вторых, чтобы через сие посрамление был прощен грех брата и чтобы он получил от Бога помощь на будущее время; и в-третьих, чтобы утвердить братию никогда не верить своим мнениям. И много поучив о сем и нас и брата, он сказал, что нет ничего вреднее подозрительности» (Поучение 9).

3. Если мы хотим совершенно измениться (в нравственном отношении), то должно научиться отменять хотения свои, и таким образом мало-помалу с помощью Божиею мы преуспеем и достигнем бесстрастия. Ибо ничто не приносит такой пользы людям, как стеснение своей воли, и поистине от сего человек преуспевает более, нежели от всякой другой добродетели. Ибо отсечением своей воли он приобретает беспристрастие, а от беспристрастия приходит с помощью Божиею в совершенное бесстрастие (Поучение 1). «Расскажу вам событие, случившееся при мне, дабы вы узнали, что блаженное послушание и отсечение своей воли избавляет человека и от смерти. Однажды, когда я еще был в обители аввы Серида, пришел туда ученик одного великого старца из страны Аскалонской с некоторым поручением от своего аввы. Старец дал ему заповедь возвратиться в свою келью до вечера. Между тем поднялась сильная буря с дождем и громом, протекавший вблизи поток поднялся вровень с берегами. Брат, помня слова своего старца, хотел идти обратно; мы просили его остаться, полагая, что ему невозможно безопасно перейти поток, но он не согласился остаться с нами. Тогда мы сказали: “Пойдем вместе с ним до потока; когда он увидит его, то сам возвратится”. Итак, мы пошли с ним, и, когда дошли до реки, он снял одежду свою, привязал ее к голове своей, опоясался нарамником и бросился в реку, в эту страшную быстрину. Мы стояли в ужасе, трепеща за него, как бы он не утонул; но он продолжал плыть и весьма скоро очутился на другой стороне, оделся в свою одежду, поклонился нам оттуда, прощаясь с нами, и быстро пошел, продолжая путь свой. А мы стояли в изумлении и удивлялись силе добродетели; тогда как мы от страха не могли смотреть на реку, он безопасно переплыл ее за послушание свое» (Поучение 1). «Авва Пимен говорил: “Воля наша есть медная стена между человеком и Богом”. Видите ли силу сего изречения?» И еще присовокупил он: «Она есть как бы камень, противостоящий, сопротивляющийся и противодействующий воле Божией». Итак, если человек оставит свою волю, тогда может и он сказать: о Бозе моем перейду стену; Бог мой, непорочен путь Его (Пс.17:30–31). Весьма достаточно сказано! Ибо тогда только человек видит непорочный путь Божий, когда оставит свою волю; когда же повинуется своей воле, то не видит, что непорочны пути Божии, но, если услышит что-либо относящееся к наставлению, он тотчас порицает это, унижает, отвращается от сего и действует напротив, ибо как ему перенести что-либо или послушаться чьего-либо совета, если он держится своей воли? Далее говорит старец и о самооправдании: если же и самооправдание поможет воле, то человек совершенно развращается (Поучение 5).