Франко Нембрини - От отца к сыну. Как передать ребенку христианские ценности

С болью, терзанием в сердце отец остался дома. Может быть, в течение многих лет он день за днем смотрел вдаль из самого высокого окна (в Евангелии говорится, что отец видит возвращающегося сына издали – скорее всего, он продолжал отчаянно ждать его возвращения не пару недель, а годы). И вот он видит сына на вершине холма и бежит ему навстречу. Он был дома. Тот факт, что отец остался, сохранил свой дом, стоящий на твердой опоре, тот факт, что вообще есть отец и мать, – единственная вещь, позволяющая надеяться, что воспитательный путь свершится, несмотря на все ошибки, предательства, капризы и отказы подросткового и юношеского возраста. Можно надеяться на свершение долгожданного блага, только если взрослый остается, если дом пребывает на месте; ведь если дома больше нет это на самом деле крах, сын лишен надежды, лишен прощения. Чтобы жить, мы нуждаемся в прощении, а значит – в месте, куда можно вернуться.

Отец блудного сына пошел на риск, и мы тоже не избавлены от риска, ни преподаватели, ни родители, если мы на самом деле хотим воспитывать. Конечно, если хотим штамповать сериями солдатиков – это другой вопрос. Но если мы любим свободу наших детей и наших учеников, никто не избавит нас от риска, нам придется прожить его до конца.

Закончить сегодняшнюю беседу мне хочется тремя замечаниями. Первое: слава Богу, у нас есть понятие о заслуге – католическое и христианское. Кто видел фильм телекомпании RAI о блаженном Августине [60] Фильм «Святой Августин», режиссер Кристиан Дюгуэй. Телекомпания RAI, 2009 г. (Прим. науч. ред.) , знает, какую роль в его жизни сыграла мать – святая Моника: ее сын был отпетым злодеем, а стал великим святым. Меня поражает, что подобные истории я встречаю по всей Италии и по всему миру. В основном нас учат этому именно мамы, такая идея присуща по большей части им: я отдаю всю жизнь ради своих детей, отдаю жизнь ради своих учеников и пусть все сложится так, как пожелает Бог. Даже когда кажется, что все обращается неудачей, я уверен: то, что я приношу свою жизнь Богу, имеет смысл в силу понятия заслуги, присущего самому Богу, Который заслугами Своего Сына спас все человечество. Таким же образом моя сегодняшняя жертва, заслугами Марии, может привести моего сына ко спасению.

Обращусь еще к двум письмам, которые произвели на меня большое впечатление. В одном говорится: «Теперь для меня уже поздно». Вы не можете так говорить, никто из нас не имеет права так говорить! Я знаю многих родителей, переживающих тяжелые, болезненные ситуации в отношении с детьми. Но нельзя сказать: «Уже поздно». Мы – как старый Никодим, который приходит к Иисусу ночью, стыдясь, и говорит Ему: «Уже поздно, я стар», – и Иисус отвечает, что это не так, что можно начать все заново (как дети, которые спрашивают: «Папа, возможно ли начать все заново?»). «Иисус, возможно ли родиться заново, может ли такой старый человек, как я, вновь выйти из чрева матери?» Иисус ответил ему: да, возродиться можно – и это дар Святого Духа [61] См.: Ин. 3: 1–5. .

Воспитатель всегда в борьбе. Сердце матери может быть пронзено злом ее сына, однако она никогда не отступится, не скажет: «Все, меня больше ничего не интересует», – что бы ни произошло. Ее сын – до последнего вздоха ее сын, и она верит, и молится, и надеется, чтобы что-то случилось, чтобы что-то вернуло его на верный путь. Так же и учитель именно о самом трудном из своих учеников, который приводит его в отчаяние, говорит: «Я не оставлю тебя до самой последней минуты самого последнего дня учебного года, ты – мой, и я здесь для тебя, я не отступлюсь. После ты будешь поступать как захочешь, как продиктует тебе твоя свобода; но я здесь до последней секунды самого последнего урока». Взрослый, воспитатель просто никогда не может сказать: «Для меня уже поздно», – таких слов не должно быть и в помине!

Последнее замечание рождается из вопроса: «Создается ощущение, что в повседневной жизни господствуют алчность и эгоизм, так что добиться своего и продвинуться в жизни и карьере могут только самые хитрые. Как, видя все это, а также болезнь, страдание и смерть, мы можем продолжать надеяться на что-то доброе, утверждать положительную гипотезу?». Как, видя самое очевидное зло – болезнь, страдания и смерть – утверждать перед своими детьми надежду на благо?

И здесь мы возвращаемся к началу. У тебя, взрослого, должен быть настолько великий и верный опыт этого блага, что ты – в силу того, что видели твои глаза, слышали твои уши и осязали твои руки, не в силу твоих религиозных фантазий, но того опыта, который ты сам пережил, взрослея, будешь в состоянии хотя бы прошептать, может быть, стиснув зубы, стыдясь и краснея перед своими детьми: «Знаешь, это возможно, клянусь тебе, что это возможно, для меня это возможно». И путь, описанный святым Франциском в «Славословии творений» [62] «Песнь о солнце, или Славословие творений» святого Франциска Ассизского цитируется в переводе Сергея Аверинцева (Итальянская поэзия XIII–XIX вв. в русских переводах. М.: Радуга, 1992. С. 8–11). (Прим. пер.) , станет реальным. Сначала в твоей жизни должна произойти встреча, рядом с тобой должен быть учитель, кто-то, кто показывает тебе эту возможность. Но потом вся жизнь становится встречей с реальностью – настолько хорошей, что вовлекает людей, братьев, и, даже замечая все существующее зло, эта жизнь способна его обнять. Блаженны те, «что Тебя ради обиды прощают, / Горечь и скорбь с терпением сносят». В конце святой Франциск говорит слова, которые могли быть придуманы только в христианстве, каких не существует ни в одной другой культуре и религии мира: «Хвала тебе, Господи мой, за сестру нашу Смерть». Мы можем знать, что смерть не последнее слово, что побеждена даже она, и потому в состоянии принять любое страдание силой этого всепобеждающего блага, силой окончательной победы. Думаю, в таких условиях мы действительно можем подходить к воспитанию вместе, помогая друг другу.

Франко Нембрини. Прежде всего, должен поблагодарить вас за ваши многочисленные письма. Я прочитал их все с большим вниманием и, чтобы упорядочить нашу сегодняшнюю беседу, заранее попросил выступить некоторых родителей, поскольку мне кажется, что в вопросах, заданных ими, и в их замечаниях так или иначе выражаются общие тревоги и волнения. Мы не ставим перед собой цель ответить на всё. Мы хотим выйти отсюда с правильными вопросами: даже не с ответами, а с рабочей гипотезой, с более ясным осознанием проблем. К этим вопросам мы сможем потом возвращаться – дома и, надеюсь, в диалоге между нами, потому что диалог непременно должен продолжиться. Мы выносим на обсуждение наши попытки, ведь воспитание – приключение человеческое, а значит, оно никогда не заканчивается. Это риск, непредвиденность, мы не знаем, к какому результату оно приведет и когда; в воспитании вызов всегда остается открытым.