Чарльз Уильямс - Колдовство

Подобные чудеса случайны и редки и, если происходят, то, как правило, по оплошности или глупости ведьмы. В этом смысле царство сатаны играет против себя: с одной стороны, дьявол торопится уловить очередную душу, с другой стороны, хочет использовать ее для уловления других. Едва ли инквизиторы видели сатану, падшего с небес подобно молнии, но они понимали, что война, которую он ведет на земле, будет долгой и тяжелой. Возможно, они были правы. На их глазах творился новый миф, воплощалась бесплодная фантазия, противная всему живому, стремящаяся разрушить веру и угрожающая прежде всего детям. Инкубы по ночам обретали видимость плоти, мать-ведьма с радостью ощущала в своем чреве шевеление будущего ребенка, уже посвященного сатане, ведьма-повитуха ждала на кухне с наговоренным огнем, чтобы провести обряд посвящения едва народившейся жизни злым силам. Котел ждал невинных усопших младенцев, души которых были преданы силам зла. Из котла черпали зелье, помогающее постигать запрещенные искусства. Детей тащили на собрания колдунов, убивали и поедали, издеваясь над смыслом евхаристии, дарующей искупление истинно верующим.

Усилия этого злонамеренного организма заключались в том, чтобы растить число своих приверженцев, чтобы вмешиваться не только в дела Церкви, но и в обычную мирскую жизнь. Церковные авторитеты особо подчеркивают богохульство, отступничество, отречение от веры и крещение во зле. Это считалось необходимыми, но недостаточным. Слухи и анекдоты, пересказываемые «Молотом», как нам представляется, не имеют ничего общего с прямой ненавистью к Церкви как таковой. Да, перекрещивание случалось, но вовсе не так часто, как можно было бы ожидать. Инквизиторы многое приписали своим жертвам, но об этом виде кощунства как-то забыли. Возможно, самый яркий пример кощунства приведен в главе XVI второй книги «Молота», где обсуждается «Колдовство стрелков из лука». Колдуны-лучники «на шестой день праздника Параскевы во время торжественной мессы брали святейшее изображение Распятого и стреляли в него стрелами». Сколько стрел выпустит стрелок, столько он сможет убить в любой день людей. Могут возникнуть некоторые сомнения, является ли крещение во зле следствием желания убивать, или убийство становится результатом совершенного кощунства? Убийство – само по себе уже есть договор с дьяволом, но при этом оговорено условие: убийца до стрельбы должен посмотреть жертве в глаза и иметь твердое намерение убить. Также необходимо «принести черту почитание и отдать ему на служение тело и душу». Жертва «никаким способом не может защитить себя». Неважно, где человек может прятаться, стрелы все равно достигнут цели, направляемые дьяволом. Такие стрелки обладают удивительной меткостью. Упомянутая глава содержит рассказ о лучнике по имени Пункер, состоявшего на службе у Эберхарда Длиннобородого, принца Рейнской области. Рассказ предвосхищает по-своему ответ Вильгельма Телля, когда некий знатный господин спросил его о второй стреле: «Если бы меня обманул дьявол и убил моего сына, за что и мне грозила бы смерть, то я пронзил бы вас оставшейся стрелой, чтобы отомстить за свою смерть». Возможно, слова Пункера случано почти точно повторяют слова Телля из легенды.

Стрельба в распятие – один из редких примеров преднамеренного кощунства. Здесь-то и кроется корень многих проблемм, связанным с обвинениями в колдовстве. Проще простого представить себе грубых солдат во время военных действий, хвастающихся своей меткостью, избрав мишенью распятие. Наверное, многие другие солдаты при этом сняли бы шапки и перекрестились, но столь же понятно, что прочие и ухом бы не повели. Они посчитали бы распятие всего лишь образом и вряд ли стали бы думать о том, что идут против божественных установлений, посылая стрелы в подобную мишень. Сами инквизиторы жалуются, что многие из этих колдунов-лучников, несмотря на их известные преступления, находились под покровительством королей и знати, «и им позволено было хвастаться своими делами». Конечно, любому военачальнику необходимы такие меткие стрелки, для того их и держали в армии, и вряд ли разговоры о магических истоках их искусства заинтересовали бы их хозяев. Уж очень удобно было иметь под рукой человека, способного наверняка убить любого врага.

Но так ли уж необходимо при этом «приносить черту почитание и отдавать ему на служение тело и душу»? В большинстве случаев, разговоры о необходимости отречения и наличие договора с дьяволом ради обретения завидной меткости оказывались только слухами. Но, будь они слухами или фактами, мы имеем дело с волеизъявлением, суть которого в служении некоей высшей силе. Атрибуты, которыми сопровождалось отречение, должны были просто усилить клятву и точнее направить ее. Сосредоточение воли необходимо любому колдуну. А сопровождающие этот акт приемы едва ли следует считать более осмысленными, чем ладан и окропление водой во время службы. Важно то, что при этом воля человека встречается с волей Бога, и в душе человека пробуждается бессмертное знание, по сравнению с которым все прочее становится абсолютно неважным.

Третья часть «Молота» посвящена разрушению растущей Вавилонской башни колдовства. На страницах книги уже обсуждались средства защиты от инкубов и суккубов, магических воздействий в любви или ненависти, от потери мужества, от одержимости, от града и «темного вреда»; текст рекомендует молитвы и богослужения, средства врачевания экзорцизмом. Все это – будничная работа инквизиции. В третьей части обсуждаются прежде всего технические вопросы о составе духовных или светских судов, которые призваны искоренять, или по крайнем мере наказывать распространяющуюся колдовскую ересь.

Авторы «Молота» повсюду видят заклятия и их жертвы, причем часто практикующие маги находят покровителей среди знати, впрочем, и бюргеры, и обедневшие аристократы у себя дома практикуют магические обряды, травницы в деревнях, меткие стрелки и просто красивые девушки, – все прикидываются невинными и подлежат проклятию. Суд должен уничтожить это воинство, идущее в наступление на Церковь. Но как найти конкретных врагов, с чего следует начинать? Авторы трактата наставляют: ежели какой-либо судья (церковный или светский) приезжает в определенную местность с целью начать процесс, ему надлежит вывесить на дверях церкви или ратуши общий вызов свидетелей с призывом сообщать судье о любых подозрениях против еретичек или ведьм. На это обычно отводится двенадцать дней. Если кто-то не внял призыву, ему грозит отлучение. Осведомители не должны подвергаться какому-либо наказанию даже в том случае, если обвинение окажется ложным (если только оно не было преднамеренно ложным), поскольку они – просто источники информации, содержащей подозрение. Следует заметить, что уже в этом пункте усматривается недостаток мудрости. Желание победить дьявола пересиливает желание служить Богу. Светские суды столетиями ранее поступали мудрее; они накладывали штрафы за оговор, как, впрочем, и за само правонарушение. Новые власти не последовали примеру предшественников, тем самым поощряя доносчиков самого разного толка.