Чарльз Уильямс - Колдовство

Завершалось сборище совместной трапезой, начинавшейся после отчетов и приношений учителю. На рядовых собраниях ковенов подавали обычную пищу, разве что на ее качество и количество влияло социальное положение присутствующих. По праздникам на шабашах подавались особые блюда. Здесь показания разных ведьм могут весьма отличаться друг от друга. Некоторые оценивали еду на шабашах как превосходную, другие наоборот называли ее отвратительной. Впрочем, о вкусах не спорят, даже если речь идет о вкусах ведьм. Д-р Монтегю Саммерс писал: «Есть даже упоминание о том, как их Мастер предлагал своим злым поклонникам мусор и падаль. Похоже, это происходило на особо темных оргиях, когда была необходимость поразить воображение собравшихся». Наверное, можно объяснить это и так, но если мы будем оставаться на официальной точке зрения, то есть будем считать субъект находящимся в бессознательном состоянии в собственной постели, не реагирующим на крики и удары, тогда разница в описаниях угощений вполне объяснима разницей вкусов, примерно так же, как разнятся удовольствия, получаемые людьми, от ласкового и жестокого обращения. Те, кто мечтал о хорошей еде, воображали ее «вкусной и изысканной»; те, кто был поглощен адскими видениями, естественно, думал об отвратительной пище, соответствующей их представлениям об аде. Это своего рода пародия на появление Мерлина в Камелоте, когда «у всех было то, что было нужно каждому». Возможно, лучше было не менять еду на столе, а просто получать удовольствие от могущества и доброты мага; так что на адский стол могли подавать обычную пищу, которую каждый воспринимал в меру своего падения. А вот подавать на стол мертвых детей – это совсем другое дело. Подобный каннибализм мог быть простым ответом колдовского сообщества на таинство пресуществленного хлеба и вина в евхаристии.

Ритуал, который принято называть Черной мессой, кажется, все же существовал. На протяжении веков евхаристия служила нуждам тирании, то есть противоположным тем, для которых была предназначена. В евхаристии смешались символы жизни и смерти. Она также содержала обращение к небесному воинству. В магии использовались облатки с символами дьявола. Колдун брал такую облатку в рот, потом сплевывал и использовал для любых других надобностей. Это он как бы сплевывал дьявола и заставлял его служить себе. Самого дьявола кормили его подопечными – собаками или жабами; освященные черные облатки приносили на шабаш, протыкали и оскверняли, а затем использовали для приготовления приворотных зелий, подмешивая в тесто для кондитерских изделий. Частенько этим занимались священники, по совместительству являвшиеся и колдунами, такие как Урбан Грандье или Людовик Годфри, который утверждал в 1610 году – признания его были получены под пытками, поэтому верить им можно весьма условно – что он был первым, кто прочел Черную Мессу на шабаше, а потом окропил собравшихся божественной кровью под крики: «Sanguis ejus super nos et filios nostros». («Кровь его на нас и на наших детях» – лат .) 92

Говорили, что на шабаше мессу служит сам дьявол. Но дьявол никак не может отслужить настоящую мессу. Скорее всего, служил переодетый дьяволом священник-чернокнижник. Он носил черную сутану без креста. Алтарь представлял собой камень или камни, сложенные в виде алтаря. Иногда маг вел службу по книге черных обрядов. Он не произносил слов благодарения, не возглашал «Аллилуйя». Он стоял спиной к импровизированному алтарю, бормоча заклинания. Он использовал чёрную облатку, иногда в этом качестве выступала черная репа. Он освящал ее определенным образом, и под крики собравшихся оделял каждого кусочком «причастия» и давал выпить освященный напиток. Вино в чаше имело такой отвратительный вкус и запах, что проглотить его стоило немалого труда, к тому же оно было таким холодным, что внутренности после него, казалось, замерзали. С началом Реформации такой порядок проведения колдовских сборищ распространился на Швецию, Шотландию и на Соединенные Штаты.

Служба и следующая за ней трапеза заканчивались буйным совокуплением. В нем принимали участие и демоны и сам наставник. Оргия, как и служба, и вино посвящения, выглядела крайне неприятно. Один из участников говорил, что кроме страданий никакого удовольствия она не доставляла. Другой вспоминал, что его член стал чешуйчатым, а ведьмы признавались, что страдали от удушья и от сильной боли. Но, помнится, девушки мадам де Буриньон, например, с удовольствием вспоминали о взаимных ласках. Одна из них вспоминала, что ласк, пожалуй, было даже слишком много. Кажется, противопоставление опять основано на субъективности восприятия. Известно, что на колдовских сборищах использовался искусственный фаллос, хотя для тех, кто считает, что в собраниях принимал участие сам дьявол, подобная деталь кажется лишней. Дьявол, по-видимому, как-то ухитрялся сам справляться со своими обязанностями. Говорили, что в оргии принимали участие трупы, которые выглядели как живые или совсем свежие. Впрочем, инкубы и суккубы для любовных утех в шабашах не нуждались; они приходили в дома ведьм и даже женились на них. Ребекка Уэст, колдунья из Эссекса, призналась, что дьявол пришел к ней, когда она собиралась спать, и сказал, что женится на ней, а она не сможет отказать ему. Она вспоминала, что его поцелуи были холодны как лед, и сам он был холоден как глина, а вся женитьба выглядела следующим образом: «демон взял ее за руку и повел по комнате, обещая быть любящим мужем до самой смерти и отомстить ее врагам; в ответ она обещала ему быть послушной женой до самой смерти и отречься от Иисуса Христа». Рассказ ведьмы, видимо, относится к ранней форме проведения колдовских сборищ, для которых характерно заключение словесного договора. Однако их брак действительно продлился довольно долго.

Шабаш закончился. Собравшиеся разошлись по домам. Те, кто все это время провел в трансе, зашевелились. Те, кто покинул своих мужей или жен, вернулись, и дух, который руководил ведьмами и колдунами, покинул тела, а может быть, сами люди отставили в стороны то, что сопровождало их в стране грез – подушку или метлу. Наступило утро. Бывшие участники шабаша вышли на улицы и занялись своими особыми делами, ведь на шабаше они взяли на себя обязательства вредить по мере сил. Таков был обычай крупных шабашей: дьявол или священник говорили об этом на черной мессе; на местных сборищах намечались конкретные цели: так было в Северном Бервике, где обсуждались планы и плелись заклинания против короля Якова, или там, где ведьмы очаровали министра Олдерна, пообещав излечить его от тяжелой болезни, или там, где Александр Гамильтон из Эдинбурга просил дьявола отомстить леди Орместоун-младшей. На этих встречах планировались шторма, и тогда ковены выходили к воде и били море метлами или бросали в море тела животных, или использовали другие магические приемы. Это были задачи для групп ведьм, а вот вредить соседям – дело каждой конкретной ведьмы, чем они и занимались в повседневной жизни.