Одд Нильсен - Свет и время. Размышления на границе естествознания и Богопознания

Далее Розенфельд показывает, как по ходу развития науки пере-осмыслилось само понятие причинности. Незаметным образом принцип причинности превратился в научном арсенале в нечто иное, чем простая логическая схема, которая позволяла сжато группировать явления при изучении их взаимных отношений. Он также упомянул, что с понятием причинности бывали связаны иллюзии и заблуждения, возводившие в ранг вечной истины то, что было просто временным подспорьем мышления.

Тот факт, что природные явления в целом, и в повседневной жизни, и при изучении макрокосма, выглядят зависящими от причин, объясняется тем, что все эти явления состоят из бесчисленных единичных процессов. Но даже если и можно проследить за одним из единичных процессов, то самое их множество вынуждает к вероятностным расчетам возможных результатов.

Попробуем разъяснить этот вопрос еще отчетливей, ссылаясь на статью Трюгве Хольтебека, доктора физики университета в Осло («Церковь и культура», № 3, 1977).

Возьмем отдельный атом. Согласно классическим законам, его будущее задается его прошлым. Но, как стало известно, прошлое не определяет будущего. Оно только предлагает вероятности, из которых нужно выбирать. Атом радия сам находит миг, когда ему распадаться, а атом урана — способ собственного расщепления. Мы узнаем результат выбора только после того, как что-то произойдет.

Механический детерминизм подразумевает, что между прошлым, настоящим и будущим нет действительной разницы. То, что называется настоящим, есть просто место наблюдателя внутри плотно замкнутой системы.

Но в квантовой физике получается иная картина, в которой прошлое, настоящее и будущее решительно различаются. Прошлого нельзя изменить. Его полней всего характеризует наложенный им отпечаток. Будущее существует только как более или менее вероятная возможность. Настоящее можно назвать временем выбора между возможностями, заданными прошлым; выбора, который в свою очередь оставит оттиск по себе и тем превратит будущее в прошлое.

Разговор о выборе в связи с атомными процессами может показаться чем-то странным. Ведь выбор присущ сознанию и не принадлежит к миру атомов. «Но,— пишет Хольтебек,— развитие физики на всем протяжении нашего века, кажется, подтвердило, что именно статистические законы атомной физики и концепция вероятности господствуют во вселенной и определяют наше повседневное существование.

Атомы и молекулы в нашем мозгу образуют нервные клетки, носители нашего сознания. Теперь всеми признано, что каждая мысль сопровождается физическими изменениями в мозговых клетках. Электроны движутся в соответствии с физическими законами. Но законами квантовой физики установлены лишь некоторые ограничения, в пределах которых существуют возможности для свободы выбора. В общем и целом, именно эти малые смещения шансов или возможности выбора и определяют историю и ход развития Вселенной. Мы не допускаем сознания во всяком отдельном атоме. Но помимо атомов и их взаимодействий, возможность есть нечто такое, что побуждает их к единообразному выбору и стремлению к образу существования, превосходящему то, что утверждается физикой». (Выделено автором данной книги.)

Итак, закон причинности, и вообще законы природы, должны быть признаны статистическими закономерностями. К счастью, они действуют исправно. Иначе было бы страшно жить. Вообразите, что однажды обед — суп, десерт и все прочее,— вдруг подпрыгнул к потолку, так что во все стороны брызнуло соусом и осколками стекла. И это оттого, что гравитация вдруг стала действовать в обратном направлении! Или точка замерзания воды вдруг начнет беспорядочно метаться между нулем и плюс тридцатью! Нет! Желательно, чтобы все оставалось в осмысленных пределах.

Важнейший вывод таков: закон причинности отныне лишился прежнего абсолютного характера. Его действенность оказалась ограниченной.

Нам никогда не удастся установить стопроцентную исполняемость какого-нибудь закона природы. Логически мы не вправе делать таких заключений. Один физик-теоретик как-то сказал: «Никто не может логически опровергнуть того, что черепичная кровля как-нибудь возьмет да вспорхнет ввысь. До сих пор такого точно не было, и всякий вправе считать, что черепицы и далее будут падать вниз». На редкость непредвзятый физик!

Итак, человек впадает в ошибку, когда утверждает нерушимость законов природы. В них говорится лишь, каких событий следует ожидать. Если физик услыхал о некоем явлении, например, о чуде или о нескольких отдельных явлениях, несомненно случившихся, но противоречащих законам природы — хотя бы тем, что были известны до сих пор — то он может, как всякое лицо, сказать, что он верит или не верит в происшедшее. Но как физик, он не вправе отвергнуть их на основе научных представлений. Тогда он выходит за пределы своей научной компетенции, ибо не изучил вопрос по существу.

Для рассудка всякого мыслящего христианина вполне допустима мысль, что Всемогущий Бог может сделать и что-нибудь исключительное, если Он увидит в этом благо. Коль скоро люди сумели обойти или одолеть гравитацию самолетами и космическими кораблями, то неужели Богу труднее просто отменить гравитацию, если Ему так угодно? Если люди смогли с помощью радиотехники вступить в прямые связи с другими континентами и даже с Луной, то разве Богу труднее выслушивать молитвы или беседовать с людьми посредством Святого Духа?

Чудеса отвергаются не умом, а неверием. Нам не дано осознать непостижимое величие Господа. Когда кто-то пытается свести Бога до степени человеческого разумения, то не диво, что Бог выходит очень-очень маленьким.

Наука зашла далеко, но, по словам Оппенгеймера, при этом осознала ограниченность своих знаний. В отличие от двух предыдущих поколений, мы узнали, что нам не все понятно.

Прежде чем идти дальше, скажем несколько слов о теории относительности Эйнштейна. Ее значение фундаментально для новейших успехов естествознания, особенно для физики и астрономии, и она же оказала решающее воздействие на все наше мышление. Ее утверждения были подтверждены большей частью физическими измерениями и опытами, не в последнюю очередь в области атомной физики.

Труды Альберта Эйнштейна разделяются на два периода. Сперва он сформулировал специальную теорию относительности (1905 год) и только несколько лет спустя построил общую теорию относительности. Эта последняя исключительно сложна и труднодоступна даже для сильных математиков. Мы не сможем, следовательно, проникнуть в глубь основания и содержания этой теории, но попробуем описать некоторые из ее следствий.