Эрнст Суттнер - Христианство Востока и Запада: в поисках зримого проявления единства

Григорий приступил к переговорам, чтобы греческого Константинопольского патриарха и всю состоящую с ним в общении Православную церковь внутри Османской империи и за пределами её склонить к реформе календаря, которая должна была последовать в 1582 г. согласно папскому декрету. Она была официальным основанием для римских контактов с Иеремией II, и эти контакты должны были казаться политически безобидными турецкому государству. Римская курия представляла реформу календаря как «чисто духовное дело, не имеющее отношения к светским вопросам и к тому, что беспокоит турок», но международный сценарий папской политики сделал явным антитурецкую побочную цель попытки восстановить общность между церквами при помощи реформы календаря. Патриарх Иеремия в 1584 г. по доносу был арестован турками, смещен и сослан на о. Родос как ставящий государство под угрозу, поскольку он обменивался письмами и подарками с папой Римским. Другой причиной было нарушение исламского закона, потому что он тайно крестил двух сыновей одного мусульманина.

Тем временем Григорий вступил в контакт с восточнославянским христианским миром. В 1581/82 гг. он послал в Россию, к царю Ивану IV [127] , иезуита Антонио Поссевино, который должен был играть роль посредника при заключении мира между польским королем Стефаном Баторием (1575-1586) и московитами; чтобы вести переговоры о союзе против турок между папой, Венецианской республикой, польским королем и Москвой, и также чтобы предложить Русской церкви унию с Римом на основе Флорентийского собора.

Уже со времени Льва X (1513-1521) в Римской курии философствовали на тему о том, можно ли при помощи нового патриарха, чей престол должен был появиться в Москве, привести восточнославянский христианский мир в подчинение папству [128] . Обсуждалось, каким мог быть этот патриархат под управлением папы — с латинским обрядом или русским. Непосредственные контакты Поссевино с московитами обнаружили нереальность всех этих лелеемых планов.

После ссылки патриарха Иеремии папа Григорий вернулся к старым планам в новой форме. Несчастье, случившееся с Иеремией II, и кризис, в котором оказалась его церковь, побудили Григория поддержать смещенного и сосланного на Родос патриарха против его малодостойного преемника. Он сконцентрировался на поисках унии в той части греческой церкви, которая находилась на христианской территории. Здесь авторитетом продолжал пользоваться Константинопольский патриарх, который из-за его переговоров с Римом был изгнан неканоническим образом, и в римских кругах думали предпринять через Иеремию новые попытки воссоединения со славянами. Кардинал Галли писал к Поссевино: «Его Святейшество очень сочувствует беде патриарха, так как папа знает о его достоинствах и его отношении к Апостольскому престолу, и потому по мере сил хотел бы ему помочь. Среди прочего, Его Святейшество думает, что создаётся возможность вывести московитов и русин из повиновения новому патриарху Константинополя, сделать их сторонниками свергнутого и работать дальше над тем, чтобы этот патриарх, как только, как мы надеемся, вскоре освободится и решится определить свое местожительство в России или где-нибудь ещё, что для Москвы и ее народов, а также для других народов этого обряда в Королевстве Польском было бы большой честью и дало бы им то преимущество в том, что им не нужно было бы больше обращаться в Константинополь; и для латинской церкви, может быть, было бы легче с помощью этого патриарха привести их к унии» [129] .

Но эти соображения тоже ни к чему не привели. Патриарх Иеремия сумел вернуться на свой константинопольский трон. В 1589 г., после смерти Григория XIII и отказа Римской курии от дотридентского понимания унии, Иеремия возвел Московского митрополита Иова в патриархи.

Нe только христианские властители склоняли папу к крестовому походу. И восточные противники турок предпринимали дипломатические усилия для создания общего оборонительного фронта. После смерти Григория XIII даже персидский шах Аббас Великий (1588-1628) вступил в союз с европейскими христианскими государствами для борьбы с турками. Поэтому при нём в Персии могли обосноваться католические ордена.

В начале своего правления Аббас вынужден был западную часть своего государства, населённую преимущественно армянами, уступить османам. При этом он применял тактику «выжженной земли» и переселял тамошних жителей в центр государства. Так возникла армянская колония Новая Ульфа вблизи тогдашней персидской столицы Исфагана. Августинские миссионеры из Португалии, которые там работали, помогли изгнанникам обосноваться на их новом местожительстве. Не имея необходимых для плодотворного разговора с ними знаний традиций и истории армянской культуры, миссионеры прилагали усилия к объединению новых поселенцев с Католической церковью.

Из двух писем, которые в 1607 и в 1608 гг. один из отцов-августинцев послал папе Павлу V, мы узнаём об их стараниях и о разочарованиях, которые им пришлось по этому поводу пережить. [130] Августинцы питали большие надежды на положительный результат попыток заключить унию, но должны были констатировать, что сопротивление было гораздо больше, чем они предполагали. Тогда настоятель августинцев и еще один член ордена поехали к шаху и обратились к нему за помощью. Сообщение, которое составил Гартман об этом на основе упомянутых писем, показывает, насколько государственно-церковное влияние содействовало этому замыслу: «Аббас находился тогда на расстоянии сорока дней пути от столицы. Оба монаха отправились в путь 15 июня 1607 года с караваном. Из-за совершенного опустошения, произведённого Аббасом, им было трудно добыть пищу для себя и животных. Они встретились с шахом, когда он разрушал Шамаху. Шах осведомился о цели их приезда. Они ответили, что прибыли, чтобы пожелать ему счастливой победы и просить его, как друга папы, не будет ли он так добр, что попросит патриарха Давида [131] принести папе клятву послушания. Шах ответил, что он не только попросит, но даже прикажет, потому что для него совершенно ясно, что тот, кто не слушает папу, не может быть добрым христианином. (Но) ... шпионами, которых он имел в Константинополе, шах был уведомлен, что в турецкой столице был заключен мир между султаном Ахматом и императором Рудольфом [132] . Это было как гром средь ясного неба. Отцы просили еще раз об аудиенции несколькими днями позже, но, несмотря на повторяющиеся усилия, так и не были приняты. Шах оставил Шамаху и устремился в Тавриз, где отцы вновь встретились с ним. Он хотел скрыть свое недовольство, но это ему не удалось. Он утверждал, что император не мог действовать без согласия папы. Больше он не допускал к себе отцов и отбыл в Масхед. Августинцам не осталось ничего другого, как вернуться ни с чем в свой монастырь. Когда дошло известие о неблагоприятном исходе поездки, армяне сторонились отцов, пока они не знали точных обстоятельств дела. Позже, когда они узнали правду, они высмеяли отцов. Когда августинцы теперь хотели, как прежде, посетить армян в их домах, последние, извиняясь, отказывали под предлогом, что они боятся шаха». [133]