Стивен Брамс - Библейские игры

В некотором смысле любой конфликт в Библии затяжной, ведь там, где заканчивается один конфликт, из него тут же вытекает другой или в игру вступает новая разрушительная сила. Фактически весь Ветхий Завет может быть рассмотрен как нагромождение конфликтов, с битвами, войнами и семейными междоусобицами, что является скорее нормой, чем исключением.

Что делает конфликт «затяжным», а я использую именно этот термин, это не только то, что он охватывает промежуток времени, измеряемый поколениями, но и вовлекает один или несколько тех же самых персонажей на этом растянутом промежутке времени. Определенно, старые персонажи могут исчезнуть, а новые появиться, но существует основная протяженность, состоящая из испытаний и несчастий, по меньшей мере, одного персонажа.

Самый типичный персонаж на протяжении всей Библии это, конечно, Бог, так что я буду настаивать, что затяжной конфликт требует продолжительного присутствия кого-то еще. То есть, конфликт затяжной, если он вовлекает одного (или более) человеческого персонажа(ей) в игры, которые охватывают два или более поколения. По этому определению, Адам и Ева, хотя и являются игроками в нескольких играх, не играют в эти игры достаточно долгое время, чтобы назвать их конфликт затяжным. С другой стороны, Иаков был вовлечен в ранние конфликты со своим братом Исавом и (косвенно) со своим сыном Иосифом, когда он был уже стариком, так что его семейный конфликт явно растянут во времени. Хотя характер этого конфликта менялся так драматично, и в конце Иаков был настолько отдаленным игроком, что я бы не спешил назвать его семейные затруднения одним затяжным конфликтом.

В затяжной конфликт, который обладает большей внутренней однородностью, вовлечен Моисей от рождения до смерти. Принимая сторону Бога, Моисей сначала долгое время боролся с фараоном за судьбу израильских рабов, принадлежащих последнему. После смерти фараона Моисей был занят успокоением людей от имени Бога около сорока лет, в течение которых они странствовали по пустыне.

Проблемы лидерства Моисея были с самого начала осложнены нестабильностью его отношений с Богом и растущей независимостью, а затем и уходом от Бога. Хотя Моисей никогда не был открыто неверен Богу в последние годы своей жизни, ему постоянно приходилось испытывать на себе Его гнев на его подданных, израильтян. Тому, что Моисей значительно преуспел в смягчении Божьего гнева, он обязан своей находчивости и проницательности Бога в формировании Моисея как лидера.

На самом деле, как я покажу, Бог и Моисей прекрасно дополняли друг друга: смягчая гнев Бога, Моисей был превосходен; используя примиряющие таланты Моисея, Бог был исключителен. Но, будучи более чем хорошим знатоком характера, Бог был способен просмотреть, а потом дополнить сценарии игры — сначала с непокорным фараоном, а потом с мятежными израильтянами — что с большим преимуществом показало Его внушительную силу. Бог может быть и не всеведущ, но в отдельных случаях Он выказывает замечательное предвидение.

Эта картина сильно отличается от иногда изображаемой картины Бога Исхода, Чисел и Второзакония, который часто кажется сильно расстроенным суматохой, которая продолжалась с неволи израильтян в Египте до их вхождения в землю обетованную. Но я верю, что, хотя и страдая от препятствий на одном уровне, Бог чрезвычайно развлекался на другом — в своей мастерски организованной кампании по самопрославлению, которую он не смог бы организовать, если бы ему постоянно не бросали вызов. Подлый и бездуховный, каким Он может показаться, Бог справляется с многочисленными противниками в этом затяжном конфликте, я полагаю, он на самом деле ищет хорошее оправдания для проявления своей мощи. В них нет недостатка, и Бог, правящий и непобедимый, рьяно использует их.

После того как Иосиф и его братья уходят со сцены, появляется новое поколение израильтян, которое составляет серьезную угрозу существующему порядку в Египте:

Израильтяне были многочисленны и плодовиты, число их множилось так быстро, что очень скоро они заполнили всю страну.

В Египте появился новый правитель, который не знал Иосифа. И сказал он своим людям: «Смотрите, израильтяне слишком многочисленны для нас. Давайте поступать с ними по строгости, чтобы число их не увеличивалось, иначе в случае войны они могут присоединиться к нашим врагам и бороться против нас и поднять восстание».

Чтобы справиться с угрозой возможного свержения, египтяне

поставили над ними надсмотрщиков, чтобы подавлять их тяжелым трудом; и они построили два гарнизонных города для фараона: Пифом и Раамзес. Но чем больше их подавляли, тем больше росло их число, и они распространялись повсюду, так что египтяне стали бояться израильтян.

Египтяне стали еще более жестокими и безжалостными, но все без толку. В отчаянии фараон решил, что нужны поистине чудовищные меры, так что он приказал, чтобы иудейские повитухи убивали новорожденных мальчиков, в основном потому, что девочки лучше ассимилировались с египетским населением, а мужчины всегда представляли угрозу восстания. Однако, будучи богобоязненными женщинами, повитухи ослушались приказа фараона, под предлогом того, что иудейские женщины более энергичные, чем египтянки, и во время работы рожали быстрее, чем повитухи могли добраться до них.

Тогда расстроенный фараон приказал, чтобы каждого новорожденного иудейского мальчика бросали в Нил. Но эта жертва оказалась непереносимой для одной левитянки, которая родила сына:

Когда она увидела, какой он красивый, она прятала его целых три месяца. Когда она уже больше не могла его прятать, она сделала для него плетеную корзину и обмазала ее смолой. Она положила в нее ребенка и поставила ее в камышах на берегу Нила. А его сестра осталась неподалеку, чтобы наблюдать, что с ним станет.

К Нилу пришла искупаться дочь фараона, пока ее служанки прогуливались по берегу. Она заметила корзину среди камышей и послала свою рабыню принести ее. Когда она открыла ее, она увидела в ней плачущего мальчика. Ей стало жаль его, и она сказала: «Должно быть, это иудейское дитя».

К счастью, когда сестра мальчика спросила дочь фараона, не нужна ли ей помощь, та ответила «да»; тогда сестра позвала свою мать, стоящую неподалеку, чтобы заботиться о сыне. Дочь фараона усыновила мальчика и назвала его Моисей.

Эта трогательная история не только говорит о разногласиях в доме фараона, но, как литературный прием, отлично дополняет иронию следующего эпизода в жизни Моисея. Уже будучи взрослым, Моисей увидел, как египтянин бил иудея: