Книга еретиков

То, что святые отцы называют лицом природным и ипостасным, не означает, что они провозгласили одну ипостась. Но в этом одном лице Единого Господа Иисуса Христа признаются две природы и две ипостаси, а именно Божества и человечества во Христе; и они не пребывают в разделении, но Господь Иисус Христос есть неограниченная [временем] ипостась в единственном своем роде с их соединением.

Пелагий родился во второй половине IV в.; по происхождению он был британцем. Пелагий владел латинским и греческим языком (что встречалось не так часто в его время) и был начитан как в восточных, так и западных церковных и светских писателях. По своему положению и образу жизни Пелагий был монахом, жившим в миру. Он был высокого роста и плотного телосложения; вел жизнь аскета. С конца IV – начала V в. Пелагий долгое время обитал в Риме. Он был дружен с представителями различных знатных фамилий Рима, а также со многими значительными церковными деятелями своего времени, в частности с бл. Августином и, вероятно, с бл. Иеронимом. Нередко Пелагий проповедовал, давал наставления, обличал испорченность нравов и увещевал христиан вести благочестивую и монашескую жизнь. Основная направленность наставлений Пелагия связана с призывом к самоуглублению и самоисправлению.

До начала споров, связанных с его именем, Пелагий написал три книги о вере в Святую Троицу, различные главы назидательного характера, представляющие собой краткие толкования на различные места из Писания, а также одно из важнейших своих произведений – толкования на послания апостола Павла, в каковых уже имеются высказывания, вокруг которых вскоре разыгрались серьезные споры. Позднее Пелагий написал знаменитое «Послание к Деметриаде» и трактат «О природе».

В своих нравственных увещеваниях Пелагий делал акцент на том, что исправлению человека, восстанию его от греха препятствует характерное для многих людей стремление списывать собственные грехи и страсти на немощь своей природы, и, соответственно, они, рассчитывая на милость Бога, Который знает об удобопреклонности человека ко греху, надеются на снисхождение и прощение Богом грехов без исправления человека. Согласно Пелагию, ошибаются и те, что рассчитывают на апокатастасис, т. е. спасение всех людей вне зависимости от степени навыка ко греху в человеке, и те, что принимают теорию предопределения, согласно которой поскольку Бог предопределил христианам уверовать, принять крещение и причащаться Христовых Таин, то, значит, спасение для таких людей гарантировано. Однако особенно опасным для христиан и вообще для общества, по Пелагию, является представление о том, что сама человеческая природа обладает некой наследственной испорченностью (подобное учение разделял в первую очередь бл. Августин), вследствие чего легко может возникнуть мысль о бессильности борьбы против греха. В свою очередь, Пелагий доказывал, что нелепо списывать собственные прегрешения на природу, поскольку в человеческих силах исполнить волю Божию о человеке; заповеди, данные Богом, были даны именно для того, чтобы они исполнялись, ведь Бог не мог дать заповедей, которые невозможно было бы осуществить. В связи с этим Пелагий возвеличивал сотворенную Богом человеческую природу, указывая на ее благость, на то, что ей не свойственно ничто злое, а характерна, наоборот, естественная святость, проявляющаяся, в частности, во внутреннем нравственном законе. Таким образом, методология Пелагия при увещевании христиан к благочестивой жизни состоит в том, чтобы показать, на что способна человеческая природа, указать на ее совершенство, с тем чтобы, имея это в виду, христианин обрел рвение к осуществлению заложенных в его природу Богом благих способностей, что выражается в первую очередь в исполнении заповедей.

Позиция Пелагия быстро стала известной и популярной, однако у нее и быстро появились могущественные противники, среди которых важнейшую роль играли бл. Августин и бл. Иероним Стридонский, а также испанский пресвитер Павел Орозий. К Пелагию присоединился римский аристократ Целестий, который гораздо более активно и открыто, чем сам Пелагий, проповедовал его учение. Целестий делал особый акцент на опровержении идеи наследственной передачи греха Адама. Еще одним соратником и даже в некотором смысле учителем Пелагия является т. н. Руфин-сириец, который познакомил Пелагия со, в чем-то подобным его взглядам, учением знаменитого представителя Антиохийской богословской школы Феодора Мопсуестийского, учителя Нестория, осужденного в результате несторианских споров на V Вселенском соборе; особенно Руфин увлек учением Феодора пелагиевского ученика Целестия. Руф ин-сириец был учеником Феодора, а значит, соучеником Нестория. Соответственно, имеются важные точки пересечения между несторианской и пелагианской антропологиями.

Значительнейшее пересечение между ними заключается как раз в понимании соотношения греха Адама с греховностью его потомков (то есть всего человечества), а также связи Адамова греха с фактом наличия смерти в человеческом роде (эти темы традиционно обсуждались в связи с толкованием (Рим. 5: 12). Здесь можно сказать следующее. Феодор, Пелагий и пелагиане принимали, что вина за грех Адама лежит только на нем самом и причиной смерти в человеческом роде является не Адамов грех, но либо это есть нечто естественное для человеческой природы, и тогда лишь посредством волевого усилия, превосходя свою природу, человек может достичь состояния нетления (так утверждал Феодор, а вслед за ним Руфин и Целестий), либо смерть – это следствие личных грехов конкретного человека, причиной которых, опять-таки, является свободная воля человека (так утверждал Пелагий). Позиция важнейшего из противников пелагиан, блаж. Августина, состоит в том, что за грех Адама («первородный грех») несут ответственность все его потомки, и именно из-за этого наследуемого греха над человечеством властвует смерть – причем как телесная, так и духовная: человек вне зависимости от направленности его воли осужден на вечную погибель, и только особая милость Божия предопределяет ко спасению того или иного человека. Соответственно, православная позиция, выражаемая на латинском Западе величайшим подвижником и церковным писателем Иоанном Кассианом Римлянином, а на греческом Востоке большинством церковных авторов [314], состоит в том, что никакой наследуемой вины за грех Адама у его потомков не существует, но тем не менее смерть перешла на человечество как целое из-за греха Адама. Соответственно в восточной церковной традиции не принималось августиновское понимание, согласно которому личное произволение человека не играет роли в деле его спасения – ив этом восточная церковная традиция сходилась с пелагианской, однако в православной восточной традиции несравненно больший акцент, чем у пелагиан, делался на соединении воли человеческой и воли Божественной (синергии) в деле человеческого спасения.