Брэд Уорнер - Сядь и замолкни

Для ряда верующих Бог — само совершенство. Наш же мир несовершенен. Поэтому-то Бог должен пребывать в каком-то другом мире. Но разве совершенство — это не концепция, которую мы сами же и придумали? Не найдётся и двух человек, которые полностью сошлись бы во мнении о том, что такое «совершенство». Да самому Богу не под силу удовлетворить всем возможным представлениям о совершенстве!

Но, хотя я сам буддист, то есть адепт «религии без бога», я всё же верю в Бога. У меня просто нет выбора — существование Бога настолько явно, что я просто не могу не верить. На самом деле, я в гораздо большей степени сомневаюсь в существовании Брэда Уорнера, чем в существовании Бога. Но тут мне, похоже, нужно объяснить, что я имею в виду под словом «Бог», чтобы было понятно, как это так я могу верить в Бога, не принимая ни одной из религиозных идей о Боге.

Любимая фраза Гюдо Нисидзимы: «Бог — это весь мир. Мир — это Бог». Таким образом устраняется абсурдное утверждение о том, что Бог существует каким-то образом отдельно от своих созданий. Вот это мне нравится. Для Нисидзимы наш мир — очень даже мистическое место. «Задумываясь о нашей солнечной системе, - говорит он, - я поражаюсь тому, как эти огромные небесные тела держатся в пространстве. Наша наука так мощно продвинулась, и мы теперь знаем, что повсюду во вселенной действует сила притяжения. Но если задуматься, откуда берётся эта чудесная сила притяжения, то не легко найти ответ. В результате мы не можем не думать, что мир, в котором мы живём, остаётся чрезвычайно загадочным и чудесным, не смотря на все наши ожидания».

Когда я говорю «Бог», то я понимаю так: если взять всё, что есть во вселенной, как единой целое и дать этому имя, то это и будет Бог. Всё и вся является Богом, включая нас с тобой, в том смысле, что посредством нас Бог воспринимает своё творение.

Если Бог всеведущ, то он тогда должен быть и невсеведущ. Я имею в виду, что если он всё видит и всё знает, то есть реально вообще всё , до самой последней малости, то он, следовательно, должен знать и состояние незнания, состояние, в котором видно далеко не всё. Я не собираюсь разводить тут какую-то психоделику, но если, как говорят истинно верующие, Бог есть всё, то тогда Бог — это также и ты, читающий эту книгу. И если Бог всё знает, он также должен знать состояние, в котором он и знать не знает о существовании Бога.

Кто-то может сказать, что утверждая «Бог — это весь мир», я постулирую очень холодное, бесчувственное мировоззрение. Но это же вовсе не так! Мир заботится о тебе гораздо больше, чем ты сам заботишься о себе. Мир любит тебя и постоянно старается уберечь тебя от причинения вреда себе и другим, обеспечивая тебе последствия всех таких действий. Любой, кто будет достаточно внимателен и рассудителен, может очень ясно понять, что именно для него или неё правильно и неправильно, причём для этого не нужно никаких писаний, хоть священных, хоть не священных.

Я вкладываю в слово «Бог» тот же смысл, что буддисты вкладывают в слова «Вселенский закон». По-другому можно сказать так: Бог не создавал закона причин и следствий — Бог и есть этот закон. Понятно, что слово «закон» тут не означает нечто, записанное в книге. Это живое, вечно меняющееся существо. Его моральность заключена в том, что он гарантирует тебе последствия, которые ты обязательно получишь в ответ на то, чего не надо было делать. Если говорить об этом как о некой «Высшей благой силе», то, например, тот факт, что безудержное употребление алкоголя приведёт тебя к заболеванию алкоголизмом, для меня является ясным подтверждением, что эта благодетельная Высшая сила настроена против того, чтобы мы становились алкоголиками.

Способность видеть Бога как мир, а мир как Бога, позволяет нам избежать двух крайностей — простецкого представления Бога в виде бородатого волшебника на небесном троне и мистического представления о Боге как неком невидимом мерцающем духе, скрытом где-то далеко во вселенной. Бог конкретен, как конкретен пол у тебя под ногами, и столь же неуловим, как воспоминание о первом поцелуе.

Хотя Догэн не касается вопроса Бога в том смысле, как мы на Западе это понимаем, тем не менее, у него есть кое-что на очень близкую тему. В 29-й главе «Сёбогэндзо» Догэн приводит следующие слова мастера дзен по имени Унго Доё: «Если хочешь понять его , ты должен быть им . А поскольку ты уже оно , то что же ещё ты хочешь про него понять?».

Ты что-нибудь понял? Вообще-то, тут всё не так уж заумно, как можно подумать. Для слова «оно» в тексте используется китайское слово «инмо», которое также служит и названием главы. В древнем Китае слово «инмо» использовалось в том случае, если говорящий не хотел назвать что-то напрямую. Ну, вот прямо как в тех случаях, когда мы говорим: «ой, я не знаю, оно само так вышло...». Либо этим словом можно обозначить то, что не поддаётся описанию или объяснению, как то самое «Оно» у Стивена Кинга. Или когда ты восклицаешь: «Ага! Вот оно!». Тебя спрашивают: «Что «вот оно?», а ты глубокомысленно отвечаешь: «Оно самое».

Мастер дзен Догэн использует слово «оно», чтобы сказать о высшей истине. Но почему «оно»? Это же истина, а значит, она должна выражаться понятными словами, как, например, «дважды два четыре» или «Шоу-бизнес — это жопа», или «у тебя в носу торчит зелёная козюля».

Большинство тех «высших истин», что неплохо продаются духовной публике, как раз таковы. По умолчанию предполагается, что они удобно фасуются по специальным книгам, чтобы специальные люди со специальной подготовкой всегда могли дать нам специальные рекомендации на их основе. Лично меня подобные истины никогда особенно не интересовали.

В буддизме с высшей истиной дело обстоит иначе. Буддийская высшая истина — это не какое-то прикольное описание того, «как же оно всё на самом деле». Это, собственно, и есть «оно всё». Для буддиста правда жизни не выражается красивым объяснением этой жизни. Правда жизни выражена самой жизнью. Поэтому-то эту правду очень трудно выразить словами. Вот то-то и оно! И оно — эта высшая истина — и есть ты, и весь этот мир.

Почему такие концепции так плохо укладываются в нашей голове, связано с тем, что большинство наших философских концепции исходит совсем из другого места. Сейчас, когда я пишу эти строки, я сижу в самолёте, летящем в Токио, где у меня будет встреча с какими-то американскими знаменитостями, которые вроде как решили нанять нашу компанию для производства фильма-пародии на японские фильмы про гигантских монстров. Клёвая, кстати, идея. Ладно, это не важно. Парень напротив меня читает книжку, обложка которой гласит, что это та самая, единственная книга, которую ему нужно прочесть, чтобы понять смысл жизни. Глава, которую он читает, называется «Почему я здесь?». Это, наверно, самый популярный духовный вопрос, который активно тиражируется по всем этим «тем самым» книгам.