Стецкевич М.С. - Свобода совести [Невычитанная калибрятина]

Изменение отношения к диссентерам и католикам было тесно связано с событиями Великой французской революции. Бурно приветствовавшие её диссентеры стали восприниматься как потенциальные разрушители существующего порядка. Напротив, подвергавшееся гонениям французское католическое духовенство тепло принималось в Англии, а епископ Ш. Берингтон даже предоставил священникам-эмигрантам для проживания собственный дворец. В предшествующей главе мы отмечали, какие выводы из происходивших во Франции событий сделал Э. Бёрк. Чрезвычайно типичным стал взгляд на французскую католическую церковь как на оплот стабильности и порядка, разрушенный безбожными революционерами, погрузившими Францию в кровавый хаос, а не как на центр «идолопоклонства» и «папистских предрассудков».

Вместе с тем сам принцип веротерпимости никем, даже самыми консервативными политиками и архиепископом Кентерберийским, сомнению не подвергался, но его применение зависело прежде всего от политических обстоятельств.

В 1813 г., когда волна антидиссентерских настроений спала, через Парламент легко прошел закон о распространении «Акта о веротерпимости» на антитринитариев. Время отмены «Акта о корпорациях» и «Акта о проверке» пришло в 1828 г. Отныне диссентеры могли свободно занимать должности на государственной службе и места в Парламенте, ограничиваясь декларацией о признании верховенства Церкви Англии. Таким образом, диссентеры оказались уравнены в политических правах с англиканами.

Симпатий к французской католической церкви было, конечно же, недостаточно для того, чтобы сокрушить традиционный антикатолицизм. Билли, предусматривавшие наделение католиков как пассивным, так и активным избирательным правом (1813, 1821, 1825), вносились в Парламент депутатами от партии вигов, большинство членов которой рассматривало «эмансипацию католиков» (так было принято называть предоставление им политических прав) как естественный процесс расширения веротерпимости. Однако эти законопроекты неизменно тормозились правящей партией тори. Её члены

143

в большинстве своем были убеждены в особом протестантском характере британской неписаной конституции и были уверены в потенциальной нелояльности католиков, полагая, в отличие от вигов, что религиозные взгляды неизбежно и жестко детерминируют политические взгляды и позицию.

Только когда развитие событий в преимущественно католической Ирландии стало взрывоопасным, тори во главе с премьер-министром герцогом Веллингтоном поняли, что откладывать далее эмансипацию нельзя, и сами внесли в Парламент соответствующий билль. Так в 1829 г. состоялась «эмансипация католиков», означавшая возвращение им политических прав. Теперь они могли избираться и быть избранными в Парламент. Запоздалая попытка епископа Т. Берджесса убедить Веллингтона отказаться от билля об эмансипации с помощью религиозных аргументов натолкнулась на следующий ответ премьера: «Я всегда считал этот вопрос предметом светской политики». По замечанию современного британского историка Р. Хола, католическая эмансипация состоялась не потому, что религиозные аргументы в её пользу перевесили религиозные аргументы против неё, а вследствие того, что политики были убеждены аргументами политической необходимости.

Вместо декларации, отрицающей учение о пресуществлении, католики должны были теперь давать обещание не действовать в ущерб интересам Церкви Англии, включая отрицание светской власти папы и его юрисдикции в Англии. Кроме того, католики не могли занимать должности Регента, лорда-канцлера и хранителя большой печати Королевства.

Безусловно, большая часть англичан, как констатирует Т. С. Соловьева, противилась эмансипации. Однако примечателен следующий факт: ожидавшиеся в Лондоне и других городах беспорядки в духе «мятежа лорда Гордона» так и не состоялись, а участники последней манифестации против эмансипации легко разместились в четырёх экипажах. На наш взгляд, это является свидетельством достаточно глубоко зашедшей секуляризации английского общества.

После того как самая серьёзная преграда на пути законодательного утверждения свободы совести была преодолена, а политическое полноправие диссентеров и католиков обеспечено, настало время утверждения их гражданского полноправия, а также обеспечения политических и гражданских прав других религиозных меньшинств.

В 1836 г. последовала отмена обязательной регистрации актов о крещении, браке и смерти в Церкви Англии. Теперь молодоженам — католикам и диссентерам не было нужды венчаться дважды: в сво-

144

• it церкви и англиканской. В католические и диссентерские храмы направлялся чиновник — регистратор, и в его присутствии брак об-|м>тал законную силу. В 1858 г. в Парламент были допущены иудеи.

11 1868 г. отменены обязательные выплаты в пользу Церкви Англии.

I! 1871 г. последовала отмена обязательной декларации о согласии

■ англиканским вероучением для поступающих в Кембриджский,

| »ксфордский и Дарэмский университеты, что открыло эти наибо-iee престижные учебные заведения для католиков и диссентеров. Наконец, в 1888-1891 гг. после дела известного британского свобо-и(мыслящего Ч. Бредло, который несколько раз избирался в Палату

общин, но не мог занять своё место в ней, так как отказывался принести присягу, завершавшуюся словами «Да поможет мне Бог», по-' чедовала отмена присяги для неверующих, а затем и упразднение исех религиозных ограничений для членов высшего законодательно-I (> органа.

Таким образом, к концу XIX столетия Англия, обойдясь без официального конституционного закрепления свободы совести, главным | нбразом из-за отсутствия писаной конституции, тем не менее реально '•е обеспечивала. Отметим, что, как и во Франции, борьба за свободу

■ овести являлась здесь составной частью процесса демократизации и секуляризации общества, но разрушительного антиклерикализма, попыток насильственного искоренения религии Англии удалось избежать. Монополия Церкви Англии никогда не была очень жесткой, к «Акт о веротерпимости», если проводить параллель с Францией, |>ыл «эдиктом Фонтенбло» наоборот. Да и сама англиканская церковь, осознав, что её тесные связи с государством являются одной in причин, по которым она проигрывает соревнование с диссентерами, предприняла меры по некоторому дистанцированию от власти, иосстановив в 1852 г. заседания конвокаций и встав тем на самым на путь обретения религиозной свободы.

Кратко коснёмся положения в других европейских государствах. Заслуживает быть отмеченной Бельгия, где свобода вероисповедания, публичного отправления религиозных обрядов и свободного выражения мнений были гарантированы Конституцией 1831 г. Чрезвычайно важно подчеркнуть, что в соответствии с Конституцией бельгийское государство не имело права «вмешиваться ни в назначение, ни в допущение к должности священнослужителей какой-либо религии, а также запрещать им сноситься с их высшими властями и предавать гласности их постановления». Это означало, что свобода религиозного выбора дополнялась и практически отсутствовавшей в югдашней Европе религиозной свободой — независимостью религиозных организаций от государственного контроля.