Стецкевич М.С. - Свобода совести [Невычитанная калибрятина]

Однако, несмотря на все усилия Победоносцева, на рубеже XIX и XX вв. в российском обществе постепенно складывается представление о необходимости реформирования как системы веротерпимости, так и государственного управления православной церковью. Индикатором общественных настроений стали проходившие в 1901-1903 гг. в Санкт-Петербурге Религиозно-философские собрания, в которых приняли участие, с одной стороны, многие представители интеллигенции, а с другой — духовенство РПЦ. Вопросу о свободе совести (фактически под ней понималась скорее свобода вероисповедания) было специально посвящено несколько заседаний. Обозначились три основные точки зрения по данной проблеме. Традиционную позицию отстаивал В. М. Скворцов —чиновник особых поручений при обер-прокуроре Синода. Он считал нормальной ситуацию, при которой власть защищает какое-то одно вероисповедание, полагаемое истинным. В России православие и самодержавие представлялись ему неразделимыми. Полагая, что церковь может «переходить из области убеждения в область действия», он достаточно откровенно защищал возможность осуществления государством принудительных мер в интересах церкви.

Епископ Сергий (Страгородский), которому суждено будет в 1943 г. занять пост патриарха, хотя и сравнил распространение ложных учений с продажей опиума, но всё-таки признал, что в теории христианство допускает свободу совести. Главное внимание он сосредоточил на сложностях, которые возникли бы в случае её провозглашения: «если бы теперь объявить свободу совести для всех, это значило бы всем развязать руки, а деятелей Церкви оставить связанными». Таким образом, Сергий осторожно, но вполне очевидно дал понять, что не менее важным было бы освобождение РПЦ от прямого государственного контроля.

Выдающийся писатель и поэт Д. С. Мережковский, историк

226

А. В. Карташёв, многие другие участники собраний утверждали, что свобода совести логически вытекает из самой сущности христианства. Д. С. Мережковский говорил: «Христос с насилием и рабством — это Антихрист. Мы не можем принять Христа как насилие, а только как силу. Сила побеждает, сохраняя свободу побеждаемого». Князь С. М. Волконский подчёркивал необходимость не только свободного вступления в церковь, но и выхода из неё, поскольку обязательность формального исповедания православия уже фактически неправославными людьми развращает общественную совесть.

Многие участники встреч вполне разделяли вывод одного из выступавших, В. П. Гайдебурова: «Свобода религии в России тесно связана и осуществима только со свободой Православной Церкви». Но ни с тем, ни с другим категорически не был согласен К. П. Победоносцев, с нараставшей неприязнью наблюдавший за ходом Религиозно-философских собраний, и весной 1903 г. потребовавший их прекращения. Однако перемены как в церковногосударственных отношениях, так и в вероисповедной политике государства или уже начали происходить, или, по крайней мере, стала обсуждаться их возможность. В 1901 г. из присяги членов Синода исчезло упоминание об императоре как «крайнем судье Духовной сей Коллегии». В 1906 г. решением Синода было создано Предсобор-ное Присутствие, что было воспринято современниками как шаг в направлении созыва Поместного собора и восстановления канонического строя церковной жизни.

В царском Манифесте от 26 февраля 1903 г. «О предначертаниях к усовершенствованию государственного порядка», Указе от 12 декабря 1904 г. с одноимённым названием говорилось о намерении подвергнуть пересмотру узаконения, касающиеся инославных и иноверных исповеданий, и принять «меры к устранению в религиозном быте их всякого, прямо в законе не установленного, стеснения». Эту работу возглавил председатель Комитета министров С. Ю. Витте. Итогом его усилий стал указ от 17 апреля 1905 г. «Об укреплении начал веротерпимости». Наиболее важным представляется первый пункт указа: «Признать, что отпадение от Православной веры в другое христианское исповедание или вероучение не подлежит преследованию и не должно влечь за собою каких-либо невыгодных в отношении личных или гражданских прав последствий, причём отпавшее по достижении совершеннолетия от Православия лицо признаётся принадлежащим к тому вероисповеданию или вероучению, которое оно для себя избрало». Чрезвычайно существенным следует признать также пункт третий, в соответствии с которым числящиеся православными лишь формально, но в действительности исповеду

227

ющие какую-либо нехристианскую религию, могли теперь быть исключены из числа православных. Важность этих положений, фактически уничтожавших традиционный принцип «всех впускать, никого не выпускать», и провозглашавших, хотя и небезоговорочно, свободу вероисповедания взамен прежней веротерпимости, трудно переоценить.

Кроме того, указ предусматривал изменения в правовом положении «раскольников». Отныне они, согласно пункту третьему указа, разделялись на три группы: старообрядцы, сектанты и последователи «изуверных учений», причём лишь принадлежность к последней объявлялась наказуемой в уголовном порядке. Старообрядцы и сектанты уравнивались с лицами инославных исповеданий в отношении заключения ими с православными смешанных браков (п. 11), их молитвенные дома, закрытые ранее в административном порядке, распечатывались (п. 12). Не только старообрядцы, согласно п. 7, перестали именоваться «раскольниками», но и «ламаитов» (буддистов) было запрещено в официальных актах впредь называть идолопоклонниками и язычниками (п. 16).

Естественно, указ «Об укреплении начал веротерпимости», серьёзно сокращавший объём принудительно-охранительных мер в отношении РПЦ, вызвал неоднозначную реакцию в российском обществе. Победоносцев противился принятию указа в принципе: «общий мой взгляд против Указа во всей его целости». Но при детальном анализе он не высказал никаких возражений по поводу ключевого, первого пункта указа, допускавшего отпадение от РПЦ. По-видимому, даже Победоносцеву столь откровенные меры государственного принуждения к пребыванию в «первенствующей и господствующей» церкви уже казались анахронизмом.

Существовали опасения массовых уходов из РПЦ после принятия указа от 17.04. 1905. Ходили слухи о якобы состоявшемся переходе в католицизм Николая II и Иоанна Кронштадтского. В действительности никакого «обвала» не произошло. В научной литературе приводятся данные о двух тысячах православных граждан, объявивших себя католиками вскоре после принятия указа, о переходе в старообрядчество в период между 1905 и 1911 гг. 23 869 человек. Вместе с тем, как отмечает Ю. С. Белов, в масштабах страны число переходов из одного вероисповедания в другое было сравнительно незначительным, и религиозный ландшафт империи не претерпел существенных изменений. Представляется, что само провозглашение допустимости перехода уже имело большое психологическое значение.