Стецкевич М.С. - Свобода совести [Невычитанная калибрятина]

«Традиционным» религиям новой редакцией закона гарантировалась «государственная поддержка». К их числу относились те религиозные организации, которые сохраняют и развивают «исторические традиции и обычаи, национально-культурную самобытность... и иное культурное наследие народов Российской Федерации». Правда, какие именно конфессии следует считать «традиционными», не уточнялось. Напротив, на деятельность религиозных организаций, определённых как «иностранные», накладывались ограничения. Они должны были ждать до года для получения регистрации, только после которой становилось возможным обретение статуса юридического лица. Кроме того, за «иностранными» объединениями устанавливался надзор правоохранительных органов.

Поправки к закону «О свободе вероисповеданий» были отклонены Ельциным. Несмотря на то что в момент «сидения» депута

263

тов Верховного Совета в Белом доме в сентябре 1993 г. «президент» А. В. Руцкой подписал текст фактически нового закона, включавшего в себя все отклонённые Ельциным поправки, после событий 3-4 октября это уже не имело никакого значения, и данный акт так никогда и не вступил в силу.

После этого центр борьбы с принципом равенства всех религиозных объединений смещается в регионы. Как отмечает М. Штерин, к 1997 г. треть из 89 субъектов Российской Федерации приняли законы, так или иначе ограничивающие деятельность сравнительно новых конфессий и иностранных миссионеров. На территории Тульской области с ноября 1994 г. предусматривалась платная регистрация последних. Тверская и Калининградская областные Думы в 1995-1996 гг., напротив, запретили регистрацию религиозных обществ, входящих в «зарубежные религиозные организации», не определив при этом, какие же именно следует признать таковыми. Аналогичные меры были предприняты в Хабаровском крае. В Республике Тыва принятый в 1995 г. закон относил к числу «традиционных» православие, буддизм и шаманизм, одновременно прямо запрещая деятельность таких религиозных объединений, «которые выступают против национальных традиций и морали общества», естественно, не называя их поимённо.

Конечным результатом наметившейся очевидной тенденции к ранжированию конфессий стал принятый в 1997 г. закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» (далее —Закон 97). Безусловно, РПЦ выступила в качестве если не главного, то серьёзного лоббиста закона. В феврале 1997 г. участники Архиерейского собора РПЦ обратились с посланием к депутатам и председателю Государственной Думы, в котором была чётко обозначена позиция высшего церковного руководства относительно общего направления «процесса совершенствования российского законодательства». Собор обратил внимание законодателей на «практику многих стран Европы, в которых законодательные акты, учитывая роль и значение той или иной конфессии, закрепляют её особое положение, что отнюдь не умаляет свободы вероисповедания». Именно слова «особое положение» представляются нам ключевыми. Они наиболее адекватно выражают тогдашнюю, да и нынешнюю цель руководства РПЦ: возвыситься над другими религиозными организациями, получить максимальную государственную поддержку, сохраняя в то же время религиозную свободу и не имея формального статуса государственной религии.

В данном письме об этом говорилось, конечно, не столь откровенно, но достаточно прозрачно. Отмечалось, например, что в за

264

коне следовало бы отразить тот факт, что РПЦ «в течение тысячи лет формировала духовно-нравственный облик народа» и что к ней принадлежит большинство верующих россиян, что равноправие религиозных объединений перед законом не означает их равнозначи-мости и равновеликости, что подлинное равноправие наступит тогда, когда осуществится «законодательное признание роли Русской Православной Церкви и других традиционных религий». Естественно, в послании содержался призыв «внести в законодательство конкретные нормы, регламентирующие создание и деятельность иностранных религиозных организаций и их представительств», принять меры против «псевдорелигиозных структур».

После не слишком продолжительных, хотя и достаточно напряжённых дебатов в Государственной Думе Закон 97 был принят подавляющим большинством голосов (на самом последнем этапе соотношение было 357:6), а далее одобрен Советом Федерации и подписан президентом РФ Ельциным 26 сентября 1997 г. Впрочем, на стадии подготовки и прохождения Закона 97 не раз возникали проблемы, приведшие даже к наложению президентского вето, которое, в свою очередь, породило, по выражению А. А. Красикова, «компромиссный вариант» текста закона, в конце концов и принятый Думой.

На предварительной стадии руководители большинства конфессий страны, особенно старообрядцев, многих протестантских деноминаций, католиков выразили своё несогласие с принципом ранжирования религий, содержавшемся в тексте Закона 97. Но эти протесты далеко не всегда были решительными и последовательными. Редкое же единодушие политиков объясняется, на наш взгляд, прежде всего недооценкой многими из них роли религии и религиозного фактора в жизни общества, слабой общей религиоведческой подготовкой.

Рассмотрим теперь важнейшие положения Закона 97. В его преамбуле (в отличие от преамбулы закона «О свободе вероисповеданий», подчёркивавшей, что свобода иметь религиозные или атеистические убеждения является неотъемлемым правом человека, и подлежит лишь ограничениям, установленным законом) акценты оказались расставлены принципиально иначе. Здесь речь идёт не только о праве на свободу совести, но и констатируется «особая роль православия в истории России», говорится об уважении к христианству, исламу, буддизму, иудаизму и другим религиям, составляющим «неотъемлемую часть исторического наследия народов России».

Глава I закона состоит из пяти статей. Наиболее существенными, помимо вновь повторяемых формулировок Конституции РФ, здесь представляются следующие положения. Во-первых, указание на то,

265

что в «случае противоречия настоящему Федеральному закону нормативных правовых актов субъектов Российской Федерации по вопросам защиты права на свободу совести и свободу вероисповедания и по вопросам деятельности религиозных объединений действует настоящий ... закон» (ст. 2, п. 2). Во-вторых, подчёркивается: «ничто в законодательстве о свободе совести ... не должно истолковываться в смысле умаления или ущемления прав человека и гражданина на свободу совести», гарантированную Конституцией РФ или вытекающую из международных договоров Российской Федерации (ст. 2, п. 3). В-третьих, констатация возможности ограничения федеральным законом права на свободу совести «в той мере, в какой это необходимо в целях защиты конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов человека и гражданина, обеспечения обороны страны и безопасности государства» (ст. 3, п. 2).