Михаил Пиотровский - Коранические сказания

В ответ Худ, как и Мухаммад, называл прежних богов «пустыми именами», повторял фразу Мухаммада: «…выжидаете, и я буду выжидать!» Противники называют проповеди Худа «творениями первых» (26:137, асатир аль-аввалин ), как часто называли аяты Корана враги Мухаммада. Интересно утверждение адитов, что Худ своими проповедями клевещет на Аллаха: «Это — только человек, который измыслил на Аллаха ложь, и мы ему не верим» (23:38/40). В Мекке знали бога Аллаха, но Мухаммад придал этому божеству всеобъемлющий характер, и именно это вызывало у мекканцев протест. История о древности и в этом созвучна жизни Мекки времени Мухаммада.

В рассказе о Худе сохранились и интересные фрагменты споров о возможности воскресения. «Разве он обещает вам, что вы, когда умрете и будете прахом и костьми, что вы будете изведены? Далеко, далеко то, что вам обещано! Есть только наша ближайшая жизнь; мы умираем и живем, и не будем мы воскрешены» (23:35/37-37/39). Таким был один из главных аргументов в полемике с Мухаммадом. «Жизнь после смерти» казалась мекканцам невероятной, противоречила глубинным представлениям доисламских арабов о смерти.

Наконец, восклицание Худа: «И Господь мой заменит вас другим народом» — совпадает с настроением и речами Мухаммада, когда он в конце мекканского периода жизни, потеряв поддержку сородичей, угрожал им поисками сторонников вне родного племени. Как известно, именно это он и сделал, обеспечив тем самым триумф своего учения.

Оснащение легенды деталями из жизни Мухаммада было, видимо, последним этапом развития рассказа внутри Корана. Первоначально, в ранних сурах, он использовался для того, чтобы восславить могущество и суровую мстительность Аллаха. Материалом служили известные в Аравии исторические легенды из собственного прошлого.

Адиты были широко известны по всей Аравии, правда, в основном тем, что они давным-давно погибли. Как пример исчезнувшего могущества их постоянно поминали доисламские поэты. Только у них народ уничтожался не волей Аллаха, а прихотями всемогущей судьбы [55]. Упоминается в стихах и некий «брат аль-Ахкаф», подобный Обрату их (адитов)» в Коране [56]. Однако в поэзии почти нет никаких деталей из легенд, которые легли в основу коранического рассказа. Между тем такие легенды существовали, что следует уже из того, что Коран мельком, намеками, как на известное всем, касается таких мотивов, как засуха, высокий рост адитов. Описание гибели народа ‘ад тоже похоже на эпизоды, вырванные из общей картины, знакомой слушателям.

Комментаторы Корана в связи с адитами, так же как и в связи со всеми пророческими рассказами, приводят обширный материал. Обычно такого рода комментарии питались иудейскими и христианскими преданиями, ставшими известными мусульманам уже после сложения Корана. Однако для аравийских сюжетов там материалов не было. Здесь источником могли послужить только местные предания, в большей или меньшей степени восходящие к докораническим сказаниям. Поэтому, хотя и осторожно, с оговорками, для разъяснения коранического текста мы можем использовать мусульманские предания об адитах.

Интересно, что в этих преданиях Худ стоит несколько одиноко, главная сюжетная линия рассказа развивается почти без него [57]. Это косвенно указывает нам на независимость этих преданий или их части от коранического текста, где все строится вокруг Худа. Согласно самой распространенной и пространной версии, адиты были могущественным и процветающим народом, знаменитым своими богатствами и постройками. Когда однажды их постигла засуха, пророк Худ призывал их уверовать в единственного бога, Аллаха. Они же, следуя традиции, отправили в Мекку делегацию, чтобы молить о дожде Господина аль-Ка‘бы. В мусульманской передаче истории, а только такой мы и располагаем, господином аль-Ка‘бы является тот же Аллах. Делегацию возглавил некий знатный адит, которого предание называет Кайль. Это не имя, но социальный термин, которым в доисламской Южной Аравии называли крупных феодальных правителей. В значении «царь», «могущественный вождь» он был хорошо известен по всему полуострову [58]. Кайль и его соратники увлеклись гостеприимством, развлечениями крупного торгового города, вином и танцовщицами и совсем забыли о цели своей поездки. Хозяевам пришлось тактично напоминать им о засухе на родине, вложив соответствующие фразы в уста развлекавших гостей певиц.

В ответ на запоздалые молитвы адитов голос с неба предложил им выбрать одно из трех облаков, появившихся на небесах. Они выбрали самое темное, полагая, что в нем более всего дождя. Оно и принесло их народу уничтожение.

Был среди адитов, приехавших в Мекку, один мудрец по имени Лукман. Пока все молились о судьбе своего народа, он обратился к Богу с «личной» просьбой — даровать ему бессмертие. Аллах подарил ему очень долгую жизнь, равную жизни семи сменявших друг друга орлов. Лукман тоже упоминается в Коране, но о нем речь пойдет отдельно (см. гл. «Герои и мудрецы»).

Все комментаторы единодушно помещают аль-Ахкаф в Южной Аравии, считая, что Коран имеет в виду пустыни, примыкающие к восточной части долины Хадрамаут. Мнение о южноаравийском происхождении адитов стало в мусульманской, а затем и в востоковедной литературе общим местом. Однако эта локализация далеко не бесспорна. Название местности — аль-Ахкаф, подобно многим другим топонимам Аравии, означает вид рельефа — песчаные дюны. Соответственно оно могло относиться ко многим пустынным районам. Имя ‘ад не встречается во многих тысячах известных нам южноаравийских надписей. Однако оно хорошо известно, и именно как имя рода или племени, по североаравийским надписям доисламского времени [59]. В Северной же Аравии Птолемей помещает во II в. некий народ, имя которого созвучно имени ‘ад: oaditae [60]. В доисламской поэзии нет никаких намеков на южноаравийское происхождение адитов. Их упоминают в списках погубленных судьбой людей и народов из разных мест севера и юга полуострова. В некоторых стихах, однако, есть указания на связи адитов с североаравийской историей. Ибн аз-3иба‘ра из племени фихр говорит о том, что адиты вместе с джурхумитами жили в Мекке до курайшитов [61]. Христианский доисламский поэт Кабиса ибн Джабир связывает «время адитов» с североаравийским городом Таймой [62].

Главным же аргументом в пользу североаравийской исторической основы, на которой выросли аравийские сказания об адитах, является текст Корана. В нем много сведений и рассказов, прямо или косвенно связанных с Йеменом. О них речь пойдет в другом месте. Для нас сейчас важно, что все эти истории построены и стилистически оформлены совершенно иначе, чем история об адитах. Последняя, напротив, по стилистике и реалиям весьма близка к кораническим рассказам о самудянах и мадйанитах — несомненно североаравийских народах. В ранних сурах ‘ад и самуд называются вместе, как народы единой судьбы. С ними соседствует «Ирам, обладатель колонн», или «многоколонный Ирам». Построение коранического предложения давало комментаторам основание вообще считать Ирам городом или постройкой адитов.