Григорий Суглобов - Союз креста и меча (Церковь и война)

Военный священник обязан был принять все меры, чтобы заставить солдата откровенно рассказать о своих сомнениях, внушить духовному сыну, что тяжко на исповеди признание, зато как легко и благостно будет после.

Гораздо худшее случится, если скроешь, не все расскажешь. Ведь на страшном суде все откроется, и тогда нет прощения.

Священник 203-го Гайворонского полка Магницкий лицемерно убеждал солдат: «Вы должны открыть духовному отцу всю свою душу, ничего не стыдясь и не боясь. Стыдиться и бояться священника нечего: он такой же человек грешный, как и все. Слух его открыт для грехов, но язык связан и не может никому передать из слышанного на исповеди ни слова».

Магницкий явно обманывал солдат. Ему отлично было известно, что о результатах исповеди он обязан доносить командирам и благочинным во исполнение указа Синода. Солдаты об этом указе не слыхали, они верили духовному наставнику и раскрывали свою душу. А после удивлялись, как становятся известными офицерам и фельдфебелям все их сокровенные думы, настроения. В архивах святейшего Синода сохранилось немало документов, свидетельствующих об использовании исповедей для борьбы с революционными убеждениями.

Нет, тайны исповеди в русской православной церкви никогда не было. Какая уж там тайна, когда не успевал солдат покинуть храм, как его духовный отец садился и строчил донос! Все мало-мальски значительные сведения немедленно становились известными Жандармам, а те принимали соответствующие меры. В армии о результатах исповеди доносили по команде. Вот только один рапорт благочинного Севастопольского гарнизона о результатах одной исповеди в 1910 г.: «Явно неверующих не встречается. В политических движениях против властей участвовал разве только один; знакомства с политиками вели десятки, хотя в партиях не участвовали. Пьяниц почти не было, выпивают более половины» [4] См В. Василенко. Офицеры в рясах. ГАИЗ, М., 1930, стр 22, 23. .

Главной своей обязанностью военные священники считали выяснить, не проникла ли «революционная зараза» в армию. Как свидетельствуют документы Синода, с этой обязанностью военные пастыри в целом справлялись неплохо.

Военный священник П. Кашпуров в приказе за № 574 от 15 мая 1904 г. особо отмечался командиром полка за то, что «доводил нижних чинов до раскаяния и они сознавались в своих преступлениях, которые раньше хотели скрыть». Протопресвитер, отмечая в 1903 г. успехи военного духовенства в пресечении революционной пропаганды в 32-й дивизии, восторженно писал: «Тамошние военные священники бодро стоят на страже, зорко следят за волками и умело оберегают от них своих овец». Волками, конечно, протопресвитер называл революционеров, а овцами — солдат.

Так служили царскому самодержавию православные военные священники. Сегодня это признается духовенством, но оно при этом ссылается на полную зависимость церкви от царского правительства. «При царском правительстве, — говорится в изданной Московской патриархией книге „Русская православная церковь“, — церковь находилась в услужении у государства… Правительствующий Синод всецело подчинялся царю и являлся его орудием, так как состоял из епископов и духовенства, назначавшихся туда по распоряжению царя… Русская православная церковь получала большие средства от царского правительства, что являлось еще одной из причин ее зависимости от него и от царя» [5] Русская православная церковь. Изд. Московской патриархии. 1958, стр. 23–24. .

Безусловно, многие неблаговидные деяния военных священнослужителей объяснялись зависимостью духовенства от царского самодержавия, но что изменилось, если бы духовенство действовало не по приказу царевых министров. В любом случае церковники оставались бы носителями религиозной идеологии, в корне противоположной интересам народных масс.

Известно, что главная ось, на которой вращается вся система религиозных воззрений, — вера в бога, призыв жить «по божьим заветам». Награда за веру — райская жизнь в загробном мире. Чтобы туда попасть, надо свято выполнять заповеди, которые будто бы даны господом богом: «Повинуйтесь господам своим по плоти со страхом и трепетом, в простоте сердца вашего»; «не укради»; «не противься злу насилием»; «терпи и страдай»; «смири гордыню»; «не убий»; «не думай о завтрашнем дне» и многие другие. Если вдуматься в их смысл, то станет ясна цель религии — заставить трудящегося человека в эксплуататорском обществе поступать не так, как ему выгодно и требуют его интересы, а как угодно господствующим классам. «Главное преимущество церквей заключается в том, — писал немецкий социолог Р. Штейн-метц, — что они делают граждан, прежде всего бедняков, послушными из страха перед божьим наказанием и в надежде на вечную жизнь; отчасти они ослабляют естественный страх смерти, что чрезвычайно важно с точки зрения военной».

Религиозная идеология, обещая «царство небесное в награду за рабство земное», делает рабочего и крестьянина, солдата и матроса покорными и послушными воле правящих эксплуататорских классов. И эта сущность религии не изменяется от характера ее взаимоотношений со светской властью.

Неотъемлемый спутник эксплуататорского общества — войны. Господствующие классы, а к ним в России относилось и духовенство, как сословие, социальная группа, ведут войны с угнетенными массами за незыблемость эксплуататорских порядков, воюют с другими государствами во имя захвата чужих земель и ограбления других народов. В войне правящие классы продолжают свою политику средствами насилия, вооруженной борьбой. Но они никогда открыто не говорят о своих захватнических целях, скрывают правду о причинах войн. Наиболее удобная форма маскировки захватнических целей — религиозная идеология.

Отстаивая интересы угнетателей, религия утверждает, что войны неизбежны, что они всегда были и будут, поскольку являются результатом божественного промысла. Причины войн на небе, говорят богословы. А если это так, то какой смысл искать правого и виноватого, надо браться за оружие и воевать.

В царской армии, где основная масса солдат была неграмотной и религиозной, подобным объяснениям происхождения войн верили и покорно переносили испытания и страдания, вызванные захватническими устремлениями правящих классов. Ссылками на библию оправдывали войну и мир, убийство и милосердие.

Когда же на борьбу против поработителей поднимались народные массы, служители культа находили в «священном писании» достаточно «свидетельств», чтобы осудить богом проклятые бунты, грозили небесными карами, проповедовали покорность и терпение.

Поддерживая военную политику правительств угнетателей, священнослужители разжигали религиозный фанатизм, проповедовали веронетерпимость, говорили о неправильном поклонении богу. Активно воздействуя на религиозные чувства, господствующие круги создавали необходимые настроения, готовили страну к войне.